Полжизни в России

По традиции в августе у нас заметное культурное событие в жизни района – давыдовские чтения. Но на этот раз они прошли не в селе Кулеватово, где было до революции Спасское – имение помещиков Давыдовых, а в Сосновской районной библиотеке. Гвоздём программы стала презентация книги графа Константина Бенкендорфа, последнего в России владельца имения в Сосновке, – «Половина жизни. Записки русского дворянина». Граф написал мемуары ещё в начале 50-ых годов прошлого века на английском. И вот, наконец, долгожданный перевод, который сделала Наталья Александрова (Давыдова), внучка последнего помещика в селе Кулеватово Александра Давыдова. На обложке фото Константина Бенкендорфа, где он уже преклонных лет: набрякшие веки, залысина, седина. Кажется, и следа не осталось от того блестящего молодого аристократа, который был владельцем имения в Сосновке. Но руки! Они по-прежнему молодые, с утончёнными пальцами, руки музыканта. Ведь во второй половине своей жизни бывший морской офицер профессионально играл на флейте. Спокойное занятие в английском имении после бурной жизни в Российской империи на стыке времён.

Золотое время дворянского гнезда

На презентации Наталья Александрова рассказала, как непросто пришла к ней эта книга. Однажды брат Михаил Афанасьев, директор Московской публичной исторической библиотеки, приехал в Кулеватово с англичанкой. От неё и узнал, что есть такие мемуары. Оказалось, она к тому ж приятельница Натальи Брук – дочери Константина Бенкендорфа. Потом была поездка в Англию, где две Натальи встретились, в результате мемуары Константина Бенкендорфа нашли путь к русскому читателю.

Они начинаются с описания детства и юности в сосновском имении. Моё детство прошло недалеко от этой усадьбы. Успела увидеть жалкие остатки её: большой «белый дом» уже без окон и дверей, заросший парк, заглохший пруд. Но каштан, о котором вспоминает в своём английском сельском доме, сидя у камина, Константин Бенкендорф, долго ещё стоял, как при прежних хозяевах, такой же могучий и раскидистый. И глядя на него, можно было представить, какая жизнь протекала здесь когда-то. Охотничьи забавы, музыкальные веселья с цыганами, изобильный стол. Всё это поражало приезжавших к Бенкендорфам в Сосновку чопорных англичан.

Жизнь, полная риска

«Константин Бенкендорф прожил жизнь, полную драматических событий, - пишет в предисловии к книге её редактор Михаил Афанасьев. - Родившийся в 1880-ом в семье российского дипломата, возглавлявшего нашу дипломатическую миссию в Лондоне, он уже по своему происхождению и положению отца мог сделать бы такую же карьеру. Но выбирает военное дело, более того – морское поприще. В начале 20 века это обеспечивало жизнь, полную риска. И, как оказалось, участие в кровопролитных войнах».

Во время русско-японской Бенкендорф служит на боевых кораблях Тихоокеанской эскадры. Он участник обороны Порт-Артура. Награждён боевыми орденами Российской империи. Затем японский плен, возвращение на родину. Мирное время между двумя войнами проводит не столько в Англии, сколько в любимой Сосновке. Здесь он отличный хозяин имения, активный общественный деятель. При непосредственном участии Константина открывается, построенная на средства земства, гимназия, прогрессивное учебное заведение, такие были только в городах. Сосновский граф избирается предводителем уездного дворянства. Либерал, он был в противостоянии с консерватором, тамбовским губернатором Муратовым. Кстати, в книге с документальной точностью приводится переписка с ним.

Первая мировая война, и вновь служба на флоте. Вот как он передаёт свои ощущения летом 1914-го года. Казалось, все смутно чувствовали, что предстоит сделать неизбежный выбор, так как мы оказались на распутье, когда так или иначе придётся пожертвовать традиционным образом жизни.

Но при этом последний предвоенный год был самым благодатным. Бунтов нет, урожай отменный, червонец золотой. Однако революция, которую Константин называет «великим переворотом», приближалась неотвратимо.

Спокойно описывает Бенкендорф несомненно тяжёлые для него времена, когда его земли перешли в руки местных Советов: «Но взаимоотношения между старыми и новыми владельцами были настолько хорошими, что последние обеспечивали материальную поддержку прежним хозяевам».

Однако оставаться в имении в Сосновке становилось между тем всё опаснее, и он принимает предложение кулеватовского помещика Александра Давыдова пожить у них. Они добрые приятели, у них много общего. Оба молоды, образованы, музыкально одарены. Здесь в имении Спасском, кажется, всё идёт как прежде. Вечерами бывшие господа ставят любительские спектакли, посмотреть которые собираются местные крестьяне. Давыдовы благодушные, милые люди настолько были уважаемы в округе, что их освободили от решения, запрещающего бывшим помещикам находиться в своих усадьбах. Но господа теперь работали наравне с крестьянами, и очень обрадовались новой паре рабочих графских рук. «Работа эта была иногда невыносимо трудна, - вспоминает Бенкендорф, - уборка урожая, сев озимых, перенос зерна на хранение в огромных мешках». И это, с тонким юмором замечает автор, осталось для него одним из самых «тёмных воспоминаний о революции».

Но вот потом для Константина Бенкендорфа и Александра Давыдова начались по-настоящему «мучительные и страшные переживания». Арест по ложному обвинению, риск расстрела, трёхмесячное пребывание в грязной моршанской тюрьме, кишащей ворами, пьяницами. К счастью, истинный преступник был найден, всё кончилось для них благополучно.

Музыка их связала

И граф готов служить новой власти на привычном для него морском поприще. В генеральном штабе Красного флота пригодились и его дипломатические навыки. Но всесильная и вездесущая ЧК не оставляет бывшего царского офицера. Снова арест – необоснованные подозрения и шестимесячное пребывание в тюрьме на Лубянке. В конце-концов его отпускают с извинениями, но это серьёзно заставило задуматься о будущем. Спасательным кругом для Константина становится музыка. Он бросает службу и начинает уже профессионально играть на флейте. Музыка и соединила его с будущей женой, знаменитой арфисткой Марией Корчинской. В 1923-ем у них рождается дочь Наталья. А в 1924-ом принимается решение об иммиграции.

В английском сельском доме в графстве Суффолк, граф продолжал вести привычный, как и в сосновском имении, роскошный образ жизни на деньги, оставленные родителями. Занимался и сам хозяйством. Но ностальгия – это такая штука… И взрослая уже дочь буквально заставила его писать воспоминания.

Сколько замечательных страниц в этой книге о жизни в Сосновке. О её богатых весенней и осенней ярмарках. А вот чудесное описание летнего вечера, когда Константин Бенкендорф, засидевшись до первых петухов у своих старых добрых друзей – учителей местной земской школы Рамзиных, возвращался домой верхом по «бесконечной» главной улице села: «В тот момент я был счастливейшим человеком на свете», - утверждает он.

На родину предков

Наталья Брук (Бенкендорф) активная английская общественная деятельница (в 2013-ом ей исполнилось 90 лет), как только появилась возможность в начале 90-ых, посетила место, где было сосновское имение предков.

- Это было в начале апреля, - вспоминает Николай Апёнов, бывший тогда заместителем первого секретаря райкома и сопровождавший гостью. - Распутица на улице Интернациональной, по которой лежал путь, в самом разгаре. УАЗик двигался по грязной жиже буквально вплавь. Но «графиня» не выразила недовольства. Она, видимо, по рассказам отца была готова к такому испытанию. Выглядела радостно-оживлённой, особенно, когда застала в живых бывшего главного конюха их дворянского гнезда Михаила Авдеевича. В книге подробное описание конюшни, каретного сарая и господских выездов, когда Михаил Авдеевич сидел на козлах. Он подарил дочери бывшего господина картину из усадьбы, которую хранил у себя столько лет.

Наталья Александрова пришла на презентацию с внушительной стопкой «Полжизни», и она мгновенно растаяла. Жаль, что у книги небольшой тираж – всего тысяча экземпляров. Это ж такое увлекательное дополнение к разделу учебника истории о России в начале 20 века. Здесь и попытка ответить на вопрос: почему погибла столь блистательная империя? И просто воспоминания о первой, лучшей половине своей жизни человека, остро, но со спасительным юмором чувствующего все её оттенки.