Победили, чтобы жить!

Родом Мария Григорьевна из Моршанска. Папа был кочегаром, мама - домохозяйкой. В семье было восемь ребятишек. Маша закончила 10 классов третьей школы, а после - курсы бухгалтера. Устроилась на работу счетоводом.

«Кроме бухгалтерского дела, мне очень нравилось черчение, по душе оно было, - улыбается Мария Григорьевна и продолжает: - Когда объявили о начале войны, все сильно перепугались, забегали, растерялись. Люди не знали, что делать и как быть. Мужчин одного за другим стали забирать в армию: 28, 35 лет, один ребенок, двое – неважно! Всех подчистую! Не брали только железнодорожников. Они же на военном положении были. Мне тогда только исполнилось 18 лет. А из моих одноклассников-ровесников ни одного мальчишки не осталось».

Советский Союз не ждал войны, так как Молотов и Риббентроп подписали договор о ненападении между Германией и Советским Союзом, но Германия нарушила его, и 22 июня 1941 года напала на СССР.

«Вызвали нас - меня и еще одну девушку с нашей работы в горком. Знаю, что вызвали также и девушек с депо, «текстилки», горторга. Накормили нас гуляшом в тот день, а разговор был такой: «Девочки, наша Родина в опасности! Пойдете добровольцами?». А что делать? Мы написали заявления о добровольном уходе на фронт. Отправили нас в город Сасово Рязанской области. Там три месяца обучали военному делу. По окончанию курсов мы уже знали, как устроена винтовка, умели стрелять, знали все подробности о наших самолетах и самолетах противника и по шуму мотора могли отличить вражеские самолеты от наших. Проверяли нас так: покажет проверяющий картинку с самолетом, практически полностью прикрытую листом. И по кусочку торчащего крыла мы должны назвать самолет, рассказать о его характеристиках, внешнем виде и на какую высоту поднимается».

Марию Григорьевну определили в 3-ю роту 7-го отдельного батальона воздушного наблюдения, оповещения и связи. Она была разведчиком и наблюдателем.

«После обучения нас отправили в Смоленск. Страшно было очень. Нашей задачей было наблюдать за самолетами и докладывать по телефону в часть, и как можно быстрее, что видели, какие самолеты, сколько по количеству. Мы вели непрерывные дежурства на вышках, меняли друг друга. Зимой каждые три часа. Мерзли очень сильно. Одеты были в шинели, но они порой не спасали от лютого холода. Сапоги нам давали мужские, 45-го размера. Бывало, по лестнице забираешься на вышку на дежурство, а сапог вниз полетел, соскочил с ноги. Очень большие они были, неудобные.

Жили мы в землянках, которые сами и копали. А зимой, чтобы согреться, командиры из обломанных кирпичей делали печку, чтобы от мороза спасаться. Только, правда, сидеть около нее и греться времени не было.

Тяжелые самолеты над нами пролетали, а мы с девочками считали, сколько пролетело и сколько возвращается из боя. «Тридцать! А было же тридцать пять! Вот же еще два! Отстали, наверное. Трех недосчитались... Значит, погибли». Вот такими были наши разговоры.

Однажды довелось нам немцев пленных увидеть. Их наши солдаты вели. В шесть рядов построенные. Шли, правда, гордые, в своих зеленоватых шинелях.

И землянку немецкую мы повидали. Она на нашу не походила совсем – глубокая-глубокая, большая, с большим коридором и несколькими комнатами.

Готовили мы сами. Летом с едой проще было. В лесу то гриб найдешь, то ягодку. Воды только не хватало. Однажды пить захотела я сильно, пошла в лес канавку искать. Нашла же! Только вот заглянула в нее, а там зубы лежат, вся челюсть. И удивляться здесь нечему было… Девочки наши мертвых солдат часто находили в лесах.

- В городах мы не стояли, - рассказывает далее Мария Григорьевна, - а в основном в лесах и полях. Бывало, бои за несколько километром от нас, гром от разрыва снарядов страшный, небо от огня красным светится, а вокруг нас земля поднимается и пули свистят где-то, кажется, будто рядом, в нескольких сантиметрах.

Наша часть и под бомбежку попадала. Я на дежурстве была, а здесь немецкий самолет несется и бомбы начинает бросать одну за другой. Грохот, осколки! Убило несколько наших бойцов тогда и ранило много.

Когда Победу объявили, мы были около Польши. Нам по телефону позвонили и сообщили о Победе! Первые крики: «Ура! Ура!» были. И хлопали в ладоши, и обнимались. Домой нас отпустили только в августе, частями отправляли ребят и девчат по своим городам».

Вернулась Мария Григорьевна домой, в свою семью, к маме, папе, сестрам и братьям. Тяжело после войны было, голодно, одеться не во что.

«Хорошо, форма армейская у меня была, я в ней еще целый год проходила на работу. А работать меня тогда пригласили на Коршуновский литейный завод старшим бухгалтером. Муж мой Петр Никитович Видяпин на этом же заводе работал. Здесь мы с ним познакомились. Я долго приглядывалась к нему. (Улыбается). А поженились мы в 1948 году. К сожалению, мой супруг не дожил до наших дней. По образованию он был инженер и тоже как мог приближал Победу».

Сейчас Мария Григорьевна живет со своей младшей сестрой Валентиной Григорьевной Шиндиной. Они вместе хозяйничают, ухаживают за цветами. Каждый год Мария Григорьевна надевает свой праздничный костюм, увешанный медалями и орденами, и идет на торжественный парад, посвященный нашей Победе в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.

С того времени прошло почти 70 лет. Ветераны с болью и горечью вспоминают о страшных событиях Великой Отечественной войны, на которой они теряли родных, близких, товарищей. Но, несмотря на все тяготы и лишения, наш народ выстоял и победил фашизм. Здоровья вам, дорогие ветераны, и живите долго!

Общее фото с обратной стороны подписано так:

"Во время пребывания моего в рядах Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Внизу слева направо: Кокшарова, Щербакова, Кудрявцев, Тронина, Буйнов, Сосекова, Шиндина, Коняева, Буркина, Шакина, Сермягина, Щебланова, Кречетова, мл. лт. Богомолов, Карева, Щербакова, ст. лт. Широков, мл. лт. Кожевников, Абызова, Медведев, Скопинцева, Цыкунов, Медведева, Дрокова, Кузнецов.
г. Духовщина,

Смоленская обл.