ОТ АВТОРА
Уважаемый читатель!
В твоих руках газетный вариант первой главы книги, которую, вероятно, ты должен был получить много лет назад и на создание которой до сегодняшнего дня, по большому счёту, никто так и не решился. Ибо дело это чрезвычайно хлопотное и затратное, то есть экономически неэффективное, да и моральные издержки при её написании неизбежны. Гораздо проще воссоздать историю какого-либо примитивного субъекта, находящегося рядом, нежели копаться в пыли веков, проводя время в архивах, библиотеках или в поисках немногочисленных участников и очевидцев тех или иных событий.
Тем не менее, я считаю, что село под не совсем обычным названием Сукмановка, имеющее такую типичную и, одновременно, уникальную историю, достойно того, чтобы она (история) была навсегда запечатлена на страницах книги.
При этом я отдаю себе отчёт в том, что неизбежно появятся недовольные, которым покажется, что автор «не так» осветил те или иные события, сгустил краски, что-то упустил или намеренно о чём-то или о ком-то умолчал.
Исходя исключительно из лучших побуждений, я вполне осознанно намереваюсь ограничить хронологические рамки исследования, завершив его не лихими 1990-ми и даже не началом двадцать первого века, а 1989 годом, так как по большинству социально-экономических показателей он более или менее реально отражает состояние дел во внутренней жизни некогда великой державы, которую так безжалостно предали в 1991 году бывшие её руководители, и историю которой попирают и переписывают новоявленные «господа-товарищи».
По моему глубокому убеждению, для СССР 1989 год означает, практически, то же самое, что и 1913 год для царской России.
Как историка меня, прежде всего, чрезвычайно интересовало и продолжает интересовать дореволюционное прошлое моего Отечества как наименее изученное. И хотя в свидетельстве о рождении у меня записан другой населённый пункт, к тому же в конце 1950-х годов относившийся к Терновскому району Воронежской области, всё равно я считаю Сукмановку своей второй малой родиной, потому что оттуда происходят все мои предки по отцовской линии, включая самого отца.
Историю одного села невозможно написать в отрыве или изоляции от окружавшей его действительности, то есть от истории других населённых пунктов, проживавших в них людей, наконец, от истории волости, уезда, губернии и страны в целом. Говоря иными словами, для меня был необычайно важен исторический фон, дух времени, или, если хотите, «дым отечества», который, по большому счёту, так сладок и приятен любому здравомыслящему человеку. Главное здесь заключается в соблюдении разумных пропорций, в исключении чрезмерного увлечения каким либо периодом или событием, имевшим место в жизни села.
Как известно, любовь к Родине – категория нравственная. Однако в наше чрезвычайно прагматичное и не поддающееся никакому определению время понятие это превратилось в предмет торга и самое неприкрытое очковтирательство со стороны власть имущих. Это проявляется не только в повседневной жизни, но, что особенно заметно, во время немногочисленных всенародных праздников, таких, как День защитника Отечества и День Победы. Для меня лично прагматик – это человек-флюгер, беспринципный карьерист и коньюнктурщик, не имеющий ни совести, ни чести. Из таких чаще всего получаются предатели, проходимцы всех мастей и авантюристы.
По этой причине я постараюсь, по мере сил и возможностей, пройти весь путь по написанию и дальнейшему продвижению книги в одиночку, дабы не оказаться в творческой или финансовой зависимости от разного рода «спонсоров» и «соавторов» . Хотя от разумной и адекватной поддержки не откажусь. Никого не хочу обидеть, но на просторах нашей многострадальной Родины это явление стало массовым практически во всех сферах творческой деятельности.
Книга, посвящённая историческому прошлому села Сукмановка – это дань уважения нашим как ближайшим, так и растворившимся в бездонной реке Времени предкам, которые некогда пришли в полудикий, полный опасностей неосвоенный степной край, чтобы жить, зачастую вопреки судьбе выжили, продлив свой род и прославив имена свои делами. Впрочем, кому как повезло.
История населённых пунктов сродни истории жизни отдельных людей. Она или слишком короткая, или чрезвычайно продолжительная и насыщенная самыми разнообразными событиями, или тихая и неприметная. Самое печальное заключается в том, что деревни и сёла, подобно их обитателям, также уходят в небытие. И порой не всегда представляется возможным увековечить память о них. К сожалению, в России случается и не такое.
Конечно, современная Сукмановка – это совершенно другое село, отличающееся от того, каким оно было всего лишь четверть века назад: относительно многолюдным, с многоотраслевым хозяйством, с верой в будущее. Теперь всё иначе: в селе почти нет работы, не задерживается в нём молодёжь, ничтожно мало количество учащихся в бывшей средней школе, почти заполнено сельское кладбище. А по числу жителей оно почти в десять раз уступает статистике 1917 года. Но как бы то ни было, надо жить или, что точнее, как и почти триста лет назад, выживать, веря в неизбежное лучшее, хотя оснований для этого с каждым днём становится всё меньше.
В своих изысканиях я старался привлечь максимальное количество самых разнообразных, а главное, как доступных, так и малоизученных источников, для того чтобы избежать субъективизма, который, увы, неизбежен в таком сложном деле, или свести его, в крайнем случае, до минимума, попытался по новому взглянуть на некоторые известные события и факты. Что из этого получилось, судить тебе, мой читатель.
Сейчас трудно сказать, когда окончательный вариант книги предстанет на суд божий. Составлен примерный план работы, определены приоритетные направления, накоплена довольно серьёзная источниковая база данных, как по дореволюционному, так и по советскому периоду истории села. Однако всегда следует помнить, что существует, пусть, к счастью чисто гипотетическая, но всё-таки угроза длительного пребывания книги в столе. Тогда эта рукопись присоединится к ожидающей своего часа книге по истории Жердевского сахарного завода, отрывки из которой публиковались шесть лет назад, а также к практически законченной книге об «афганцах» (наших земляках) и сборнику стихотворений «Кочевник». Хотя, и это не страшно: общеизвестно, что рукописи не горят, а стихам, как драгоценным винам, приходит свой черёд…
***
Современное село Сукмановка находится на территории самого южного района Тамбовской области – Жердевского. Без малого двести сорок (или гораздо более) лет назад оно появилось на карте громадного по территории (6515,7 кв. вёрст) Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, границы которого без особых изменений просуществовали с 1779 по 1928 год, когда постановлением ВЦИК он, как впрочем, и губерния, был упразднён, войдя в состав ЦЧО.
По одним данным, Борисоглебск был основан в 1646 году «на левом берегу реки Вороны, в одно время с городом Усманью, чтобы быть передовым пунктом для охранения южной границы нашей от вторжений крымцев», по другим – в 1698 году и некоторое время назывался Павловском. В 1779 году Борисоглебский уезд вошёл в состав Тамбовского наместничества, возникновение которого имело довольно причудливую историю и завершилось созданием в 1796 году Тамбовской губернии, которая по своей площади (66,5 тыс. кв. км.) почти в два раза превосходила территорию сегодняшней области.
Необычайно плодородные земли уезда, пожалуй, лучшие по качеству по всей империи, издавна привлекали самые разнообразные категории населения. Этому также в определённой степени способствовала и политика освоения территории, некогда носившей название Дикого поля, проводимая государством в исследуемый период.
Если в XVII веке в этом крае жили преимущественно мелкие служилые люди и дворцовые крестьяне, то в XVIII веке положение изменилось кардинально. На Тамбовщине стремительно развивалось помещичье землевладение, в особенности крупное. Одновременно росла численность дворцовых крестьян, преимущественно в Тамбовском уезде.
По данным первой ревизии (1718 г.), в Тамбовской провинции насчитывалось свыше 16,5 тыс. душ мужского пола. Из этого числа 55% составляли однодворцы, из служилых людей по прибору, 26% - дворцовые и помещичьи крестьяне и немногим более 1% - церковные крестьяне.
И для придания исследуемой проблеме большей ясности - несколько слов о сословном делении общества. Основанием деления его были сословные обязанности, а не права. Оно (общество), как известно, едва ли не со времён раннего средневековья делилось на два класса: на служилых людей и на тяглых. Первые несли государственную службу, а вторые - тягло, т. е. платили подати и налоги. Служилые люди делились на потомственных, или, употребляя старинный русский термин, «по отечеству», и на служилых людей по набору, которые назывались служилыми людьми «по прибору».
Служилые люди «по отечеству», в свою очередь, делились на три класса: 1) «чины думные», 2) «чины служилые московские», 3) «чины служилые городовые», т. е. иногородние.
Что касается служилых людей «по прибору», то последними были преимущественно нижние военные чины (стрельцы, рейтары, солдаты), а также дьяки и однодворцы.
В исследуемое время однодворцы – служилые люди в укреплениях Белгородской черты, защищавшие южные рубежи государства от набегов татар. Вместо жалования они получали участок земли и жили одним двором. Некоторые однодворцы имели даже крепостных. С 1719 года на однодворцев распространялась подушная подать. Кроме того, они платили четырёхгривенный оброк и отбывали воинскую повинность.
В 30-х годах XIX века в России насчитывалось 453 тыс. душ однодворцев мужского пола. Поэтому однодворцы – служилые люди по прибору и их потомки, которым не было присвоено дворянство. Данная категория крестьян, фактически представлявших собой разновидность крестьян государственных, была распространена на бывших приграничных землях в центрально - чернозёмных губерниях России – Воронежской, Курской, Орловской, Тульской, Тамбовской, Пензенской, и Рязанской. Землевладение однодворцев подвергалось сильнейшему сокращению под натиском помещиков, а крестьяне однодворцев несли перед государством те же повинности, что и их владельцы.
И именно здесь, на юге будущей Тамбовской губернии, на речке с малопонятным названием Шинокость, в первой половине XVIII века появился населённый пункт под названием Сукмановка.
Вот как повествуют об этом некоторые источники. В своей известной работе тамбовский краевед Н.В. Муравьёв пишет: «Село Сукмановка (Жердевский р-н). Основано однодворцами и крепостными крестьянами мелких помещиков в канун проведения второй ревизской сказки 1745 года. Вначале это была деревня, где числилось в 50 домах 194 человека однодворцев. Кроме них, в Сукмановке проживали крепостные крестьяне мелких помещиков: поручиков – Афанасия Писемского, Никиты Новосельцева, Дмитрия Ехновского и капитана Фёдора Толкунова. Своих крепостных они переселили из разных уездов».
Не противоречит ему и известный российский историк, доктор исторических наук, профессор ТГУ им. Г.Р. Державина В.В. Канищев: «Сукмановка, крупное старинное село, Жердевский р-н. Основано в сер. 18 в. В док-х 2-й ревизии (1745) записано как деревня, население – однодворцы и креп. крестьяне А. Писемского, Н. Новосельцева, Д. Ехновского, Ф. Толкунова. Население: 1745 – 266, 1917 – 9853 чел.».
Наиболее подробную, на первый взгляд, картину возникновения населённого пункта «Сукмановка Шинокость тож» нарисовала в книге «Страницы истории Жердевского края» ныне покойная Л.Ф. Тюленева, отнёсшая время возникновения поселения на конец проведения второй ревизии 1745 года. По её мнению, однодворцы прибыли сюда из сел Коптева, Кариана, Пахотного угла, Саюкиной Тамбовского уезда. Она подтвердила уже известное нам число однодворцев – 194 человека, проживавших в 50 домах, а также факт одновременного с однодворцами прибытия упоминавшихся выше поручиков и капитана. В отличие от однодворцев, прибывших самостоятельно, вышеперечисленные господа в принудительном порядке переселили на новые земли своих крепостных из разных уездов: Коломенского (Мартын и Ерофей Фёдоровы); Суздальского (семья Анисима Родюкова в количестве пяти душ); Нижнеломовского, (с. Рождественское, семья Климентия Ульянова из 13 душ). Общее количество крепостных, числившихся за помещиками в Сукманке (так часто писалось название села в документах), равнялось 72 душам мужского пола.
Но всё это, по большому счёту, лирика. При внимательном рассмотрении выясняется, что Л.Ф. Тюленева, очевидно, пользовалась одним и тем же источником – работой Н.В. Муравьёва «Из истории возникновения населённых пунктов Тамбовской области», изданной в Воронеже в 1988 году. И именно он, задолго до выхода книги в свет, одним из первых прикоснулся к документам, хранившимся в ЦГАДА СССР (сегодняшний Российский Государственный архив древних актов) и имеющим отношение к истории села Сукмановка.
В фондах местного районного народного музея хранится копия ответа из ЦГАДА, относящаяся к периоду становления музея, то есть ко второй половине 1960 годов. В ней содержится информация, которую Л.Ф. Тюленева, возглавлявшая в своё время это учреждение, также использовала при создании книги о Жердевском районе.
Кроме того, в Жердевском народном краеведческом музее хранится письмо из того же ЦГАДА, датированное 22.10.1991 г., исходящий № 781, присланное на имя председателя исполкома Сукмановского Совета народных депутатов и являющееся, судя по всему, ответом на сделанный в архив запрос, за подписью заведующей отделом исполнения документов ГАФ СССР С.Р. Долговой. Привожу его полностью, сохраняя стиль и орфографию.
«Сообщаем, что сведения о д. Сукмановской есть в материалах переписи населения России за 1748 г.(II ревизии). В это время в деревне проживало 266 человек мужского пола. Среди них было 194 однодворца (служилые люди) и 72 помещичьих крестьянина.
Описание села Сукмановка есть также в «Экономических примечаниях» к планам Генерального межевания Борисоглебского уезда Тамбовской губернии за конец XVIII века: «Село Сукманское Шинокость тож и с выселенными из оного села для пригону скота четырьмя хуторами Фёдора, Тимофея, Ивана Семёновых, Софьи Ивановой детей и сыновья Григория Иванова сына Кашарина и жены его Анны Андреевой дочери и Михайлы Иванова сына Ивенского, Ивана Никитича Иевлева, Николая Андреевича /Хлебникова/ (неясно) Михайлы Фёдорова сына Карандеева, Карпа Степанова сына Штелина, Петра Черешнева сына Пахомова, Данилы Алексеева сына Писемского, Фёдора Семёнова сына Гозлукова, Александр Володимиров сын Александровых детей Чирковых, Петра Васильева сына Данилова, Прасковьи Савелевой дочери Дубовицкого, Николая Саввича Федцова, Николая Ивановича сына Дмитриева, Афанасия Михайлова сына Уварова и жены его Степаниды Осиповой дочери, вдовы … (неясно) Саввиной дочере Татариновой, Марфы Савиной дочери Трубниковой, Татьяны Фёдоровой дочери Апочинкиной, Александра Александровича Арсеньева, Сергея Александрова сына Силманова, и однодворцев с выделенной церковною землёю.
По обе стороны реки Шинокости и безыменного отвершка и большой дороги, лежащей из города Борисоглебска, в город Воронеж, церковь во имя Николая Чудотворца, двенадцать домов господских деревянных, хутора по правой стороне речки Казачки, церковная земля по обе стороны безымянного оврага и его отвершка. Земля сыропесчаная и солонцеватая, хлеба и покосы хороши, лес дровяной, крестьяне на пашне, однодворцы на положенном оброке».
А далее следует небольшое добавление, по-видимому, не имеющее прямого отношения к нашему вопросу: «В «Экономических примечаниях» к планам Генерального межевания Брянского уезда Орловской губернии за конец XVIII века сведений о поселении Размытое не обнаружено».
В переписной же книге второй ревизии написано: «Деревня Сукмановка. Перешедшие Тамбовского уезду из села Коптево, написанные в прежней переписи (1722 г.) в том селе однодворцы: Иван Александрович Давыдов,63 лет; Яков Панин, 56 лет, Савелий Кожухов, 43 лет; Леонтий Ершов; Пимен Утешев, 48 лет; Григорий Кожухов, 43 лет…». И так перечислены все однодворцы с указанием, откуда они прибыли в Сукмановку.
В рукописи также перечислены все остальные крепостные помещиков, с указанием их прежнего места жительства.
На мой взгляд, разница между первым и вторым ответами из ЦГАДА составляет не менее 20 лет. И выписки из архивных документов в Москве сделаны разными людьми. Поэтому несколько смещены и акценты. Ведь если бы были перепечатаны и присланы в музей все листы документа, это позволило бы снять массу вопросов, касающихся, прежде всего регионов, откуда прибыли однодворцы и крепостные, способствовало бы выяснению происхождения названия села.
К середине XVIII века Сукмановка была далеко не единственным населённым пунктом на территории, где, спустя 300 лет, был образован Жердевский район (1928 г.). В самом конце XVII – начале XVIII века на берега рек Савалы, Бурначки, Шинокости и Карачана потянулись первые переселенцы. Преимущественно это были, как отмечалось выше, однодворцы.
Замена подворного обложения подушной податью тяжким бременем легла на плечи множества некогда мелких служилых людей. Имевшие место в России в XVII – начале XVIII веков переписи касались главным образом тяглого (податного) населения и проводились по дворам. Общегосударственные подворные переписи проводились в 1646, 1678-1679, 1710 и 1715-1717 годах. Их результаты фиксировались в переписных книгах. Но учёт тяглого населения при подворных переписях был неполным, а доля неучтённого населения достигала 25% населения, подлежащего регистрации.
Замена подворного обложения в 1-й четверти XVIII века подушной податью потребовала поголовного учёта крестьян, мещан, купцов, входивших в податные сословия. Этот учёт получил название «ревизия» (от пoзднелатинского revisio – пересмотр) и проводился периодически по назначению правительства. А именные списки населения назывались ревизскими сказками. При этом следует помнить, что единицей обложения являлась мужская душа. Женщин в расчёт не принимали. Правда, когда через 17 лет после начала второй ревизии 1745-1748 гг. было решено провести третью ревизию, правительство пришло к решению о включении в ревизские сказки также и всех лиц женского пола. До этого их численность, как правило, определялась путём удвоения числа лиц мужского пола. Всего в истории России проводилось 10 ревизий: первая в 1718-1727 гг., десятая - в 1858 году.
Первыми жителями будущей жердевской земли были, вероятно, однодворцы из села Горелого Макар Колмаков и его товарищи, получившие в 1699-1701 гг. земли по обе стороны реки Савалы, а также трое братьев (или однофамильцев) Авериных, основавших будущее село Бурнак. Они, как и другие однодворцы, уже имели на тот момент по берегам речки Бурначки бортные угодья, считавшиеся собственностью государства. В ревизских сказках того времени за 1719 год числится «деревня Аверина ухож», где в 21 доме проживали 44 души мужского пола. К началу второй ревизии 1745 года в деревне, которую уже называли Бурнак, числилось 290 душ.
В том же 1719 году проходил учёт мужского населения и в селе Туголуково.
Таким образом, даже исходя из этих фактов и здравого смысла, можно сделать вывод о том, что дату основания таких населённых пунктов, как Бурнак и Туголуково (1719 год), можно считать весьма условной. В пользу этой версии говорят и сами отводные документы конца XVII века, где имеется довольно точная привязка к местности, со специфическими названиями и ориентирами. Такие явления, как названия дорог, урочищ и курганов не возникают в одночасье, для этого требуется определённое время, чтобы они не только прочно укоренились в сознании людей, но и вошли в официальные документы. Одновременно, памятуя о том, как противоречиво проходило освоение некогда Дикого поля, следует иметь в виду, что названия урочищам, рекам и даже отдельным местностям могло быть «присвоено» задолго до появления в этих местах постоянных жителей теми, кто охранял южные рубежи государства от набегов кочевников, а впоследствии «присмотрел» для себя, своих родственников и сослуживцев понравившееся местечко.
Полагаю, что ничего крамольного не будет и в версии о том, что населённый пункт Сукмановка возник на полтора-два и даже более десятилетий ранее, чем принято считать.
И ещё об одном моменте: все вышеназванные населённые пункты, как и многие последующие, возникли в то время, когда Тамбовский край, или как тогда называли окраину государства, Московская «украйна», надолго выпал из поля зрения правительства, и процесс заселения протекал на фоне не всегда последовательных административных реформ.
Особенно наглядно это проявилось после смерти Петра I. Несмотря на предпринятые усилия здесь всё ещё было опасно, так как леса были наводнены шайками разбойников, да и угрозу набегов со стороны татар и калмыков никто не отменял.
В соответствии с губернской реформой 1708 года, Тамбовский и Козловский уезды вошли в состав одной из восьми новообразованных губерний – Азовской (с 1725 г. она стала называться Воронежской). В 1719 г. губерния была разделена на провинции и уезды. Тамбовская провинция включала города Тамбов, Козлов, Добрый, Ряжск, Верхний Ломов, Нижний Ломов, Инсар, Борисоглебск. Провинцию возглавлял воевода, которому подчинялись городские воеводы. Такое административное деление сохранилось, в основном, до реформы местного самоуправления 1779 г., когда указом от 16 сентября «О составлении Тамбовского наместничества из 15 уездов» оно и было образовано. Его официальное открытие произошло 15 декабря 1779 года, что было закреплено указом Екатерины II от 4 февраля 1780 года. Тамбовское наместничество вошло в состав Владимирского, Пензенского и Тамбовского генерал-губернаторства, а с 1783 года – в состав Рязанского и Тамбовского. В результате последовавших изменений к 1783 году из него выбыли города Новохопёрск и Гвазды. В Тамбовском наместничестве остались 13 городов: Тамбов, Борисоглебск, Елатьма, Кирсанов, Козлов, Лебедянь, Липецк, Моршанск, Спасск, Темников, Усмань, Шацк, Кадом.
В 1796 году, как уже отмечалось выше, Тамбовское наместничество было преобразовано в губернию. В нём были те же 13 городов, но 12 уездов, так как заштатный город Кадом не имел его. В таком виде административное деление губернии сохранилось почти без изменений до советского времени.
А теперь о самом интересном. Не боясь показаться категоричным, смею предположить, что вряд ли кто-нибудь и когда-либо сможет убедить меня в том, что можно со стопроцентной уверенностью назвать причину, по которой населённый пункт получил такое, мягко говоря, неблагозвучное, с точки зрения современников, название. Но проблема эта кажущаяся, надуманная и заключается в менталитете сегодняшнего населения России, то есть в непонимании специфики дел «давно минувших дней, преданий старины глубокой», или, говоря другими словами, в легкомысленном и поверхностном понимании, а главное – знании истории своего языка и Отечества.
(Окончание следует).
