Молчат гробницы, мумии
и кости, -
Лишь Слову жизнь дана:
Из древней тьмы,
на мировом погосте
Звучат лишь Письмена.
Иван Бунин
От автора: зачем это мне?
Скажу сразу - не монахиня, не богомолка. Образование высшее с обязательным изучением атеизма и других антирелигиозных наук. До развала КПСС была активной коммунисткой, заместителем секретаря первичной парторганизации. Обычная земная женщина со своими страстями и множеством ошибок. Обычная грешная раба Божья.
Библию, Закон Божий, жизнеописания святых освоила уже в зрелом возрасте. Удивлена была, потрясена новыми знаниями, величием обычных людей, достигших святости и теми откровениями и возможностями, открывшимися перед ними. Это просвещение, эта слава началась и приобретена ими, простыми мирянами, здесь, на нашей грешной земле.
Всегда увлекалась краеведением. Но рутинная, прозаическая работа, которой зарабатывала на хлеб насущный, не оставляла времени для занятия любимым делом. Теперь такая возможность появилась, и история моего села Сухотинка и процветающего здесь некогда Богородице-Знаменского Сухотинского монастыря стала первым объектом пристального изучения. И тут тоже открылось нечто, что невозможно держать в себе, - дела и судьбы наших предков. Истинная христианская вера, благотворительность, патриотизм - далеко не полный перечень их достоинств. Как человек творческий, чувствую настоятельную необходимость рассказать о них, о том времени. Это ответ на многочисленные вопросы: "А зачем тебе это надо?" И твёрдо знаю, что труд этот, если даст мне Господь сил закончить его, найдёт своего читателя. Тем более что повествование будет не только о служителях церкви и монахинях, но и о многих других современниках той поры, которые оставили след в истории Руси.
По законам памяти и мироздания они, добрые и благочестивые, чьи сердца во дни жизни земной полнились неистощимой любовью к ближним, ныне не забыты у Господа. А у людей? Ведь многие из нас выросли Иванами, не помнящими родства, своих истинных корней. Именно поэтому хочется извлечь из тьмы светильник сей, очистить от пыли забвения и поднять, пусть не на престол, не на вселенскую высоту, но на уровень наших глаз, сердец и памяти. Пусть светит из прошлого, озаряя не только наши дни, но и грядущие.
Посему начинаю своё повествование словами Леона Фелипе,- " И кто-то приказал мне:
- Говори!"
ПРЕПОДОБНЫЙ СЕРАФИМ, СТАРЕЦ И ПРОВИДЕЦ САРОВСКИЙ
Тяжким подвигом
согбенный,
Он идёт, гонец небес…
"Угодник Божий Серафим".
Сергей Бехтеев
К началу 19-го века одной из обителей, отличавшихся особой строгостью жизни своих насельников стала сравнительно новая Саровская пустынь. Своим расцветом она обязана целому ряду монахов и настоятелей. Но никто не прославил её так, как смиренный инок, причисленный в 1903 году Русской Церковью к лику святых, преподобный Серафим Саровский. Подобно многим христианским подвижникам он более пятидесяти лет пустынножительствовал в лесном уединении. Его старческое служение излучает дивный свет христианской любви к миру. Принимая приходящих к нему, он советовал им непрестанно "памятовать" о Господе и творить умную молитву. "В ней заключается всё трезвение и бдение. Твори её, когда ходишь, когда сидишь, твори за работой, твори в Церкви перед началом богослужения. Призывая имя Божие, обретёшь покой, чистоту души и тела, и Дух Святой, источник всякого блага, почиёт на тебе и соблюдёт тебя в страхе и чистоте".
Ему принадлежит особое место в духовном окормлении русских женщин. С именем преподобного Серафима Саровского связана история и устройство многих монастырей. Большая часть из них были Богородичные, основанные в честь одной из икон Царицы Небесной. Особое почитание Божией Матери отразилось и в уставах этих обителей: перед местночтимым образом Пресвятой Богородицы от начала устроения монастыря горела неугасимая лампада и читалась неусыпная Псалтырь, в воскресные и праздничные дни перед Литургией или после неё прочитывался параклис - молебный канон к Божией Матери.
Настоятельниц для Богородичных монастырей служка Царицы Небесной выбирал сам, давая им духовные наставления. На протяжении всей его земной жизни, как и после неё, не обрывались эти видимые и невидимые нити, связующие преподобного с основанными им обителями. Эти рукотворные памятники - отблеск духовного подвига Серафима Саровского, который явил собой вершину благочестия.
Про одну из таких Богородичных обителей и будет наш сказ, ведь именно Саровский волею Божьей стал покровителем Богородице-Знаменского Сухотинского женского монастыря и без краткого жизнеописания святого старца и провидца не продолжить нашего повествования, не понять его роли в истории сего святого места, созданного, процветавшего и возрождаемого под его молитвенным покровом.
До того, как он стал монахом, преподобного Серафима звали Прохор Мошнин. Он был совсем маленьким, когда умер его отец, работавший по постройке церквей. Но мать его Агафия продолжала дело мужа.
Два особенных события, имеющие значение и к нашему повествованию, отметили детство Прохора. Семилетним мальчиком он упал с колокольни строившейся церкви. Когда страшно испуганная Агафия сбежала по лестницам вниз, то нашла сына здоровым и невредимым. "Ох, бережёт его Господь для чего-то", - подумала мать с радостию и страхом.
Десяти лет от роду Прохор заболел и так сильно, что мать потеряла надежду на его выздоровление. В самую отчаянную минуту Агафия услышала вдруг, как мимо её дома несут с крестным ходом чудотворную икону Божьей Матери. Схватив дитя на руки, она вынесла его и, горячо молясь, положила так, чтобы икону пронесли над ним. С минуты этой Прохор стал поправляться.
В двадцать четыре года он решил поступить в монастырь. Чтобы проверить себя пошёл пешком из родного Курска в Киев - испросить совета и благословения старцев на новую жизнь. Через два года безутешная Агафия в слезах и тоске провожала сына в Саровскую обитель, благословив его большим медным крестом, который он всю жизнь носил на груди. Восемь лет он был послушником, отменным работником. Рослый, статный, весёлый, умелый на всякий труд. Он пёк хлеб, был "будильщиком" монахов, ибо раньше всех вставал и звонил в монастырский колокол. Но самым любимым его занятием было столярное дело. Так хорошо удавалось ему работать с деревом, что нарекли его Прохором-столяром.
И опять постигла его горечь болезни. Три бесконечных года он терпеливо переносил страдания и молился. И однажды испытал радость: ему явилась во сне Матерь Божия с апостолами Петром и Иоанном. Она дотронулась до больного и сказала: "Этот нашего рода". С того момента он стал поправляться и по выздоровлению был пострижен в монахи с именем Серафим. Через год был посвящён в диаконы.
Тридцати девяти лет был рукоположен во священники и отдалился в глухой сосновый лес, где на берегу маленькой речки построил небольшой бревенчатый домик - келью. Кормился овощами с огородика и травами. Сила его молитвы была столь велика, что её чувствовали дикие звери, собирались у кельи волки, медведи, зайцы, лисицы, подползали даже змеи и ящерицы. Кончив молитву, отец Серафим делился с ними своей едой. Одно время он провёл в молитве тысячу ночей, стоя на коленях на большом гранитном камне. Дни проводил также в молитве, в келье, также коленопреклоненно, на гранитном камне чуть меньшего размера.
И снова силы злые пытаются устранить праведника - на келью напали разбойники. Он был ещё не стар, силён, у него был топор, но защищаться не стал. Был избит до полусмерти, долго и тяжко болел. И опять явилась к нему во сне Божия Матерь и светло улыбнулась ему.
Потом был монастырь, длительный затвор и лишь в 71 год он вышел из кельи и стал принимать всех приходивших к нему. Для всех он был старцем, духовным и телесным врачом, советником. Так было до 2 января 1833 года. В этот день его сосед по келье почувствовал запах дыма. На стук в дверь ответа не было. Монахи сорвали её и увидели упавшую свечу, тлеющие молитвенники. Бездыханный отец Серафим стоял на коленях со сложенными крестом на груди руками. Глаза его были закрыты, лицо светло и мирно. Перед ним была икона его земной заступницы Божьей Матери.
ВНАЧАЛЕ БЫЛА ЛЮБОВЬ
Смерть и Время царят
на земле, -
Ты владыками их не зови.
Всё, кружась, исчезает
во мгле,
Неподвижно лишь солнце
Любви.
Владимир Соловьёв
ПОСЛЕ победоносной войны с Турцией особо отличившихся солдат и офицеров Екатерина Вторая одаривала пустующими землями - вольными солдатскими поселениями. По царской милости на песчаном холме, окружённом девственным лесом, обосновались пятеро господ-офицеров: Булгаков, Кугущев, Князь, Языков, Сухотин. Последнему принадлежали заливные луга в пойме чистой, величавой реки Нару-Тамбов, чернозёмная равнина с песчаным косогором.
В документах ревизской сказки 1745 года записано: "Новопоселённое сельцо Знаменское помещика, отставного вахмистра Александра Иванова сына Сухотина, перевезённые из Тамбовского уезда, из села Коптево дворовые люди и крестьяне: Роман Петрович Селезнёв, его брат Фёдор 32 лет, Гаврила 28 лет, Андрей Самойлов 65 лет, Кондратий Павлов…". Всего дворовых людей и крепостных крестьян насчитывалось 48 душ.
В документах 1782 года "Знаменское, Сухотино тож" уже названо селом. В нём числилось 63 двора крепостных Гаврилы Сухотина (274 человека мужского пола).
Супруги Варвара Александровна и отставной майор, ветеран Отечественной войны 1812 года, Пётр Гаврилович Сухотины (сын полковника Гаврилы Сухотина), владеющие усадьбой на стыке 18-го и 19-го веков, были бездетны, отличались слабым здоровьем и особой набожностью. Варвара Александровна долго страдала всеобщим расслаблением организма, особенно головной болью. Более пяти лет она не только лишена была утешения быть во храме Божьем, но не могла даже подняться с одра болезни. Только и находила для себя отраду в сердечном обращении к Богу и частом приобщении Пречистого Тела и Крови Господней, то есть в причащении Святых Таинств. Мучили недуги и Петра Гавриловича, получившего тяжёлое ранение во время войны 1812 года. Обращения к врачевателям не только не облегчали его страдания, но, казалось, ещё более их усиливали. Более года находился он в таком безотрадном положении. Однажды утомлённому болезненными припадками Петру Гавриловичу привиделся во сне старец, подавший ему икону Знамения Пресвятой Богородицы и наказавший купить её, отслужить перед нею молебен и придёт исцеление. Не внял он вещему сну и, видимо в наказание за неверие, усилилась болезнь, невыносимыми стали страдания. В безотрадном отчаянии он просил Господа облегчить их. И сон повторился. Проснувшись, он рассказал его изумлённой жене. Благоговейным ужасом и радостным трепетом наполнилось всё его существо, когда она призналась, что и ей во сне было точно такое явление и обещание. Немедленно был куплен в Тамбове образ Знамения Пресвятой Богородицы и отслужен молебен. Пламенно и усердно молились Царице Небесной оба страждущих супруга во время молебного пения, и она вняла их страстным молитвам, подала благодатное исцеление от недугов. Икона явленной Богородицы почиталась в их господской усадьбе особо. Произошло это осенью 1817 года.
Считается, что имя старца, так счастливо изменившего жизнь супругов и исцелившего их чудесным образом, осталось тайным и неузнанным. По крайней мере Сухотины не узнали своего Божьего спасителя. Но есть иная версия. Мы уже знаем, что за 48 лет до этого события в недалёком от Тамбовщины Курске Матерь Божья через икону Знамения чудесным образом исцеляет десятилетнего отрока Прохора, будущего Серафима Саровского. Она же будет и дальше спасать его от телесных недугов и освящать его жизненный путь до самого конца, до той минуты, когда замрёт он в молитвенном поклоне пред иконой небесной покровительницы и уйдёт в мир иной. И открылось нам уже, что именно Преподобный станет духовным руководителем первой устроительницы Сухотинской женской обители матушки Дорофеи. Вероятнее всего отец Серафим, старец и провидец, возлюбив Образ Пресвятой Богородицы Знамение, от которого исцелялся сам и предложил приобрести сию благодетельную икону супругам Сухотиным, молитвенно просящим облегчения и помощи в своих страданиях.
И открылось нам уже, что, будучи любимцем Матери Божьей и сам, имея искреннюю любовь к ней, он и полагает начало основанию Богородице-Знаменской обители в Сухотинке, обители в её честь. Месту, где будут собираться страждущие, имеющие надежду на её милость и помощь. За несколько десятилетий провидец открыл пророчество своё монахине Дорофее, которую избрал для миссии первой устроительницы будущей обители, вел её через испытания, стал её духовным отцом. Мог ли он остаться безучастным к благочестивым супругам Сухотиным? Нет, пророчество должно сбыться. И супругам, особенно Варваре Александровне, уготована была особая роль, особая миссия в его исполнении, которое потребует немало сил не только духовных, но и физических.
КАЖДОМУ, желающему познать историю села Сухотинка и его монастыря, открываются познания более важные, чем просто даты и события - взаимная, сильная, всепоглощающая и жертвенная любовь супругов Сухотиных. Не так далека она, чтобы считаться преданием или легендой. Во имя этой любви, обрадованные чудесным исцелением и потерявшие надежду по преклонности лет иметь детей (Варвара Александровна родилась 11 июня 1767 года, и в это время ей было уже пятьдесят лет), они дали обет Богу устроить в своём имении, на господской усадьбе иноческую обитель. Но не тотчас приступили к своему намерению. Предварительно решили возвести на своём дворе каменную церковь и несколько корпусов, удобных для будущей обители. Между тем условились, что если кто из них умрёт до окончания работ, то оставшийся в живых построит в память почившего монастырь, где проведёт остаток дней в монашеских трудах и молитвах на славу Божью. Если умрёт жена, то муж обоснует мужскую обитель, если умрёт муж, то жена должна обустроить обитель женскую.
Своё намерение строить монастырь Сухотины держали втайне. Сейчас трудно сказать, почему. Случай для основателей монастырей из частных лиц необычный. Это обстоятельство впоследствии принесёт немало мук и тревог. Церковь же решили устроить во имя чудесной спасительницы - Знамения Пресвятой Богородицы, с двумя приделами, одним во имя Петра Афонского, а вторым во имя святой великомученицы Варвары, по именам угодников Божьих, кои носили благочестивые супруги.
Сухотиным сохранить втайне их намерения помогали сами обстоятельства. Строительство новой церкви требовалось не только во благо будущей обители, но и по необходимости. Деревянный приходской храм во имя Архангела Гавриила, стоявший на самом краю прибрежья реки Нару-Тамбов, обветшал. Сверх того река, подмывая берег, угрожала ему совершенным разрушением. Посему требовалось построить новый храм и на другом месте, в отдалении от речных берегов.
В начале января 1818 года Пётр Гаврилович подал прошение Преосвященному Ионе о дозволении ему устроить вместо вышеупомянутой деревянной и ветхой церкви, церковь каменную, трёхпрестольную, тоже приходскую, но уже в честь Знамения Пресвятой Богородицы и во имя их святых покровителей. Деревянную же церковь предложено было перенести на кладбище и именовать кладбищенской. Совсем скоро, 5 января того же года, получил он на своё имя храмозданную грамоту. С пламенным усердием принялся он за сие богоугодное дело. Законтрактованы были мастеровые люди и поставщики материалов, а с открытием весны начались и сами работы по сооружению храма. Быстро и успешно шли они, и в том же году церковь была сложена вчернь. Но Господь не благословил Петра Гавриловича видеть красоту и великолепие храма. В том же 1818 году он тяжко заболел и после нескольких месяцев страданий, скончался 3 октября, на 72-ом году жизни. Бренные останки его положены были под созидаемым им храмом, в каменном склепе, устроенном им самим.
Поражённая глубокой скорбью о потере любимого супруга, Варвара Александровна искала утешение в благотворении бедным, больным, страждущим и немощным. Много тайных и явных благодеяний было оказано ею несчастным, но всё основное внимание и всю христианскую любовь свою сосредоточила она на созданном, но не оконченном её мужем храме. По примеру его она для дальнейших работ нашла поставщиков материалов, мастеровых и рабочих людей. Но по воле Господа, испытывающего её терпение и волю, дело шло не совсем успешно. Целых три года она беспрестанно хлопотала и понуждала мастеровых к скорейшему завершению работ. И только в 1822 году Господь утешил её своею милостью, храм был отделан изящно, снабжён прекрасною утварью и торжественно освящён.
ВСЛЕД за постройкой церкви Варвара Александровна приступила к сооружению зданий, необходимых для размещения инокинь. Несколько корпусов полукаменных двухэтажных и одноэтажных воздвигла она и в 1825 году просила Святейший Синод дозволить ей открыть на своей усадьбе женский монастырь, равно открыть и новый, второй штат священноцерковнослужителей в селе Сухотино и саму приходскую церковь обратить в монастырскую. Штат монастыря по её предположению должны были составлять игуменья, казначея, семь монахинь и несколько клирошанок. Сверх того она намеревалась устроить в монастыре богадельню для десяти вдов и сирот женского пола, странноприимный дом для пятнадцати малолетних сирот и престарелых, а за оградой монастыря особый дом для пристанища престарелых, немощных, отпущенных ею на волю обоего пола.
В пользу монастыря предоставляла она в то время всю свою господскую усадьбу со всеми каменными и деревянными постройками и каменною оградой, сад и огород на четырёх десятинах земли с выстроенной там баней и горницею, пахотной земли 45 десятин, земли луговой 5 десятин и в Вельяминовой поляне 60 десятин, леса строевого по зимней Тамбовской дороге 40 десятин и 20 десятин дровяного леса по болоту. Предлагала приписать для работы и услуг к монастырю два семейства крестьян и к странноприимнице одно. Намеревалась внести в Московскую Сохранную казну 40 тысяч рублей ассигнаций, с тем, чтобы из указных (в то время по 5 % на 100) процентов производилась выдача на содержание игуменье 100 рублей, казнечее 60 рублей, монахиням по 40 рублей, а богаделённым по 30 рублей каждой, на клирошанок 200 рублей, двум священникам 600 рублей, диакону 200 рублей, двум дьячкам 150 рублей, трём семействам служителей 60 и 50 рублей на церковные нужды. По смерти своей предоставляла она в пользу монастыря мукомольную мельницу на реке Нару-Тамбов, но по её расчётам, мельница эта только могла поддержать в содержании богаделённых, церковнослужителей и служителей монастырских, самому же монастырю, собственно, не могла приносить пользы.
То условие, что жалование будущему монастырскому притчу и монашествующим будет выдаваться с процентов из денежного капитала, передаваемого монастырю, изначально нарушало основной принцип монашеского общежития. Создавалось впечатление, что Варвара Александровна хотела открыть не монастырь, а приют для своей престарелой дворни, судьба которой после её смерти была весьма неопределённой, так как у Сухотиных не было прямых наследников. В Святейшем Синоде понимали, что те условия, которые устанавливала Сухотина, не были похожи на монастырские и не соответствовали духу монашеской жизни. Однако и отказывать благочестивой вдове не спешили. Зрело решение разрешить открытие общины, но только со статусом богадельни.
Святейший Синод препроводил её прошение к Тамбовскому Преосвященному Афанасию для собрания необходимых по сему делу сведений и справок и вместе с тем предложил ей отказаться от желания иметь в монастыре особых клирошанок. Оное представлялось излишним, ибо церковное пение по монастырскому уставу должно быть отправляемо самими монахинями. Получило отказ и намерение устроить странноприимный дом для лиц обоего пола, хотя бы и в разных помещениях. Это противно главным основам женских обителей и всем законным постановлениям о девичьих монастырях, а взамен предлагалось прибавить по несколько вакансий, как в монастырь, так и в богадельню.
В сомнениях духовного начальства сыграло немалую роль и другое обстоятельство. Мы знаем уже, что Сухотины скрывали своё намерение об открытии монастыря и строили храм, объявляя, что он будет приходским. Теперь же именно эту церковь Варвара Александровна просит передать общине. Решение Сухотиной возмутило и стало неожиданностью для соседей, помещиков-землевладельцев, которые тоже внесли лепту в строительство церкви, причём, не ведая, что строят её для монастыря.
ТОЛЦЫТЕ И ОТВЕРЗНЕТСЯ ВАМ
"Когда увидишь, что враг огорчает тебя, не говори ни одного оскорбительного слова и не желай ему зла за это, но преклони колени и, проливая слёзы, моли Бога прекратить скорбь, потушить печаль".
Святитель
Иоанн Златоуст
Когда по распоряжению епархиального и гражданского начальства собирались сведения в пользу построения будущего монастыря, некоторые соседи Сухотиной заявили в земской суд и епархию своё несогласие, объяснив его тем, что каменная церковь Знамение Божьей Матери строилась иждивением не одного её мужа, а и посильными пожертвованиями других лиц, что Пётр Гаврилович строил церковь отнюдь не для монастыря, а для всех прихожан села, а потому Варвара Александровна крайне стесняет их права, оставляя крестьян без церкви, что грешно и опасно в религиозном отношении. Они просили приостановить обращение приходской церкви в монастырскую.
Началось спорное дело и длилось оное целых 24 года! Сколько огорчений, неприятностей вытерпела, сколько горьких слёз пролила Варвара Александровна в этот длинный промежуток времени. Другая на её месте, слабая в вере и духом, пришла бы, пожалуй, к такому убеждению, что приносимый ею дар на пользу ближних, во славу нетленной своей земной любви и во славу Божью неугоден Господу, и легко могла оставить своё благочестивое намерение. Но не так поступила она, пламенного и твёрдого характера женщина, уверенная, что чем труднее подвиг, тем он выше и сладостнее для души верующей. Не зря говорится в Библии "Толцыте и отверзнется вам". Она не отступалась.
Хотя препятствия к открытию монастыря, противопоставленные соседями-помещиками, были очень важны и для их устранения требовались время и хлопоты, превышающие силы слабой здоровьем женщины, она, чтобы наладить мир с соседями и не оставить прихожан села Сухотино без церкви, в 1833 году деревянную Архангельскую церковь перенесла на кладбище, снабдила церковной утварью и освятила её за свой счёт с тем, чтобы она по открытию монастыря должна стать приходской, а до сего события считалась бы кладбищенской.
Здоровье Варвары Александровны и без того слабое, резко ухудшилось. Потому в том же 1833 году 10 мая она просила Тамбовский Приказ Общественного Призрения дозволить ей учредить в собственном доме богадельню на основании 22 статьи, жалованной дворянству Грамоты и Указов от 28 февраля 1721 года и 12 мая 1804 года. "Приближаясь к старости, - писала она в своём объявлении Приказу, - и, помышляя о смерти, могущей постигнуть меня, за нужное почитаю устроить в моём благоприобретённом имении на духовном основании Богадельню, которая должна быть подчинена Тамбовскому Приказу Общественного Призрения." Впрочем, открывая богадельню, Варвара Александровна отнюдь не хотела оставить своего намерения об открытии монастыря. В пятом пункте того же самого объявления Приказу она писала: "…когда Святейшим Правительствующим Синодом разрешено будет устроить обитель, то богадельня сия и все приношения мои должны обратиться в пользу монастыря". Это была временная мера на случай её нечаянной смерти, а ещё её желание не тратить избытка своего состояния по-пустому. А обращать его на пользу страждущих ближних - сирых, престарелых, старых и убогих.
В пользу богадельни кроме вышеперечисленных средств, строений и земли, добавляла теперь сверх того капитал в 20000 рублей ассигнациями, внесённый в Тамбовский Приказ Общественного Призрения 23 декабря 1831 года.
Министр Внутренних дел от 11 июля того же 1833 года вследствие представления Тамбовского Приказа Общественного Призрения и на основании 392 статьи высочайше конфирмованного учреждения о губерниях, разрешил открыть богадельню на 30 женщин с тем, чтобы она сама управляла заведением под надзором Приказа, руководилась правилами, установленными для богаделен и ежегодно представляла Приказу краткий отчёт числа призренных и о состоянии капитала оного.
Получив частное известие об открытии богадельни, Варвара Александровна немедленно распорядилась приготовить всё необходимое - комнаты с разными чуланчиками и принадлежностями, поделаны кровати, пошито бельё на тридцать человек. Но ко дню открытия она не успела собрать полного числа богаделённых - призренных ею прежде. Принятых вновь стариц при открытии было только восемнадцать человек. По прибытии командированного для открытия богадельни непременного члена Приказа в село Сухотино была отслужена литургия, совершено молебное пение с водоосвящением, провозглашено многолетие Государю Императору и все покои, назначенные для богаделённых, окроплены святою водой. И, таким образом, 14 сентября 1833 года свершилось открытие Сухотинской богадельни. Весть об этом разнеслась по всей губернии и стало полниться сие святое место девушками и женщинами, объединёнными стремлением провести жизнь в добрых делах и молитвах.
БОГАДЕЛЬНЯ
"Царствие Божие не одной или двумя, но многими скорбями достигается!... По крайней мере, претерпим Бога ради косой взгляд, холодный приём и отказ о просимом и хотя с сих ничтожных степеней начнём своё распятие
Преподобный Антоний Оптинский
Устроив в своём доме богадельню и перенесши за свой счёт деревянную церковь на кладбище в 1835 году, Варвара Александровна в том же году просила епархиальное начальство деревянную церковь сделать приходскою для крестьян села, а каменную обратить в монастырскую. При сём прошении она представляла и все документы о том, что каменная церковь построена иждивением мужа её и ею самой без всякой сторонней помощи. А между тем она сама лично и письменно убеждала претендентов оставить свои претензии и не препятствовать её намерению открыть в своём поместье женскую обитель. Убеждал к тому же их и Преосвященный Арсений. Но они в ответных письмах к ней и к Преосвященному повторили свои прежние отзывы, прибавив ещё, что земля, на коей построена каменная церковь, есть общая, всех владельцев села.
Так как помещики, стоявшие против намерений Сухотиной, не предоставили и не могли предоставить письменных доказательств их участия в возведении церкви, то Тамбовская Духовная Консистория, тщательно рассмотрев это дело с самого начала, 26 июня 1834 постановила: погостинскую деревянную церковь для совершения богослужений и проведения треб обратить в приходскую, для чего снабдить её церковной утварью, ризницею и книгами, какие в ней были до вновь устроенной каменной. Совершать богослужение в ней поручили священноцерковнослужителям с произведением в оной сверх имеющегося в наличности ещё одного священника. Если же претенденты не пожелают быть прихожанами при сей церкви, то приписать их к церкви ближайшей к их селению или к любой другой по их выбору. Каменную же церковь постановлено было переименовать в женскую обитель.
Но требовалось ещё благорассмотрение Святейшего Синода. И когда туда поступили предложения Тамбовской Духовной Консистории вместе с возражениями помещиков села, то Синод нашёл права Сухотиной на предоставляемый ею монастырю участок имения не совсем определёнными. Дело поступило господину Обер-прокурору, затем господину Министру Юстиции, который вынес решение, что спор этот должен быть предоставлен рассмотрению низшей судебной инстанции, куда могут обратиться как Сухотина, так и Духовное Начальство. Предложения будут рассмотрены только после окончательного утверждения прав Сухотиной судебным приговором, вошедшим в законную силу.
Огорчённая до глубины души таким неудачным и неожиданным для неё оборотом дела, Варвара Александровна искала утешения в духовных беседах с преосвященным Арсением и в переписке с преосвященным Иаковом, епископом Саратовским, в особенной заботливости о призрении и успокоении бесприютных стариц и больных женщин.
Живые, согретые сердечным участием беседы владыки Арсения, поддерживали Сухотину. Вход к Владыке для неё всегда был открыт, но по слабости здоровья встречи были не частыми. А между тем в минуты раздумья душу Варвары Александровны смущали сомнения в успехе её дела. Всё чаще желала она иметь утешения письменные, которые могла бы перечитывать в уединенной своей комнате в скорбные минуты. Поэтому она старалась завести переписку с епископом Саратовским Иаковом, о духовном просвещении и высокой жизни которого она многое слышала от своего родственника, Саратовского вице-губернатора. Не имевши счастья быть знакомою с ним лично, решила обратить на себя внимание его различными приношениями на церковные нужды. В 1835 году она принесла в дар епископу Иакову омофорь домашней работы, но работы прекрасной, так как в доме у неё процветали различные женские рукоделия, и сама она была искусной мастерицей. В ответ на этот дар преосвященный почтил её письмом, в котором писал: "и с радостию, и с благодарностию я получил ваш гостинец. Такого вида облачение мне очень нравится, а потому порадовало. Я уже служил Божественную литургию под Тамбовским омофором и молился о здравии и спасении рабы Божией Варвары, мне неизвестной, но, по благотворениям церквам святым, возлюбленной и достойной милости Божией. Боголюбивая старица Варвара украшает отдалённые церква Божии. За сие да приблизит к ней Господь ближе и ближе царствие своё. Боголюбивая старица Варвара служит трудами своими служителям церкви. За сие да послужат ей Ангелы святые в подвигах душевного спасения".
Почти через год после сего Варвара Александровна принесла в дар преосвященному Иакову золотой пояс и покрывало для аналоя и в сопроводительном письме высказала скорбь и своё сердечное горе о том, что намерение её основать монастырь встречает много препятствий и по заключению Министра Юстиции затеяна судебная тяжба, когда закончится она - одному Богу известно. Утешая и ободряя её, преосвященный Иаков от 24 мая 1836 года писал: "Не дивно, что Вы в горестях. "Жена, егда рождает, говорит Иисус Христос, скорбь имеет". Смотрите, от рождения одного младенца бывает скорбь, а Вы желаете дать бытиё обители, усиливаетесь родить тысячи чад для неба, для Христа. Так может ли быть, что сии роды людей многих, людей великих обошлись без болезней тяжких? Нет, Вам надо будет потерпеть много неприятностей. Но не унывайте, дерзайте! Скорбь Ваша должна превратиться в великую, неизглаголанную радость. Таков ход сих дел. Жена, опять повторяю слова Христовы, егда рождает, скорбь имеет, егда же родит, не помнит скорби за радость, яко человек родился в мир. По устройству святой обители, по введению в ней добрых порядков, по поступлению из оной подвижниц в царствие небесное, наступит для Вас минута небесных восторгов. Тогда-то воспоёте: возвеселил ты меня, Господи, за дни, где видела я и терпела злые встречи. Теперь забываю мои горести и благодарю тебя, Премудрый и Премилосердный".
Читала и неоднократно перечитывала Варвара Александровна эти утешительные для неё строки Владыки и, в знак благодарности за утешение, поднесла ему бархатный саккос домашней работы через Саратовского священника Трофима Лапкина, который, по поручению Владыки по пути из Воронежа, был у Сухотиной в её имении. В письме своём, посланном при сём, она писала ему, что богадельня сия, по строгому порядку, в ней заведённому, по подвигам духовным призреваемых, есть чистая обитель монашеская и просила его прислать мерку для подризника. Уведомляя её о получении саккоса, Владыка в письме своём от 13 июля 1836 года поручал и её, и её обитель покровительству Владычицы небесной - Матери Божией, Хранительнице дев и вдовиц богобоязненных и в конце прибавил: "весьма мне желательно видеть в Саратове благотворительницу мою незабвенную Варвару Александровну и вместе с нею помолиться." При письме приложена была и мерка для подризника.
Неизвестно, отозвалась ли она на это приглашение. Но вероятнее всего в Саратове Варвара Александровна не была. Слабая здоровьем, она не решалась на путешествия далее Тамбова. Этим только и объясняется её частая переписка с владыкою Иаковом в 1836 году. Тотчас после получения этого письма, она изготовила подризник и просила Владыку прислать мерку епатрахили. Её просьба была удовлетворена и вскоре была сшита и епатрахиль и, таким образом, составилось полное облачение архиерейское, пожертвованное Варварой Александровной Владыке.
НО ГЛАВНОЕ утешение находила она в постоянной заботе и обустройстве быта призренных ею сирот и в молитвенных подвигах в кругу собранного ею семейства стариц. Радостная тем, что Господь сподобил её успокоить в своём заведении несколько бесприютных и больных женщин, она искала новых случаев к благотворениям. Посему богадельня начала возрастать в числе призреваемых, стали присоединяться здоровые вдовы и девицы, их число достигло пятидесяти человек. Все здоровые при поступлении в богадельню изъявляли готовность служить слабым и больным и нести различные послушания, а все вообще - желание поступить в число сестёр будущей обители.
Занятия богаделённых составляли молитва и рукоделия для собственных нужд. Келейные молитвенные подвиги предоставлялись усердию и совести каждой, но вменялось в обязанность, что каждая из них (исключая больных и немощных) непременно выслушивала вечерние и утренние молитвы, которые читались в покоях Варвары Александровны и часто ею самой, а в случаях её болезни - в комнатах обитательниц богадельни. Занимались попеременным чтением псалтыри и заупокойных, церковью принятых, молитв в память умершего её мужа и всех сродников. Исключались дни, в кои такое чтение, по уставам церкви, должно быть прекращаемо. В каждую субботу и воскресенье и вообще в праздничные дни все обязывались быть в церкви на богослужении. Избранные из них пели на клиросе или читали молитвы, продавали свечи, исполняли другие обязанности.
Что же касается материального быта богаделённых, то они, так как по слабости своих сил не могли располагать предоставленными им угодьями и способами к существованию, получали всё нужное для пищи и одеяния из кладовых своей благодетельницы. Трапезу имели общую, которая приготавлялась самими богаделёнными и совершалась по примеру и обычаям монастырским. Во время трапезования все хранили глубочайшее молчание, а очередная из них, разумеется грамотная, читала или жития святых, или отеческие поучения. Трапезование их нередко посещалось самою попечительницею. Одежду же обязывались изготовлять здоровые вдовы или девицы и для себя, и для немощных и престарелых.
Устроив таким образом порядок в своём заведении, Варвара Александровна озаботилась укрепить за ним и предоставленное ему усадебное место со всеми зданиями и участком земли законным актом, совершённым в Тамбовской Палате Гражданского Суда 21 октября 1837 года. В этом акте между прочим она вместо доходов от угодий обязывалась доставлять до кончины своей на содержанных богаделённых ежегодно 25 четвертей ржаной муки, 10 четвертей гречневых круп, 5 четвертей гороха, 4 пуда масла конопляного и содержать за свой счёт 5 коров. Сверх того назначила из доходов от мельницы 80 рублей на свечи и масло для чтения псалтыри, 120 рублей священно-церковно-служителям за совершение по субботам литургии за упокой её мужа, а по смерти её и её самой. Но если мельница по какому случаю уничтожится, то обязывалась сама и обязывала своих наследников внести в кредитное учреждение 5 тысяч рублей, чтобы процентами с этого капитала могли покрываться вышеупомянутые расходы.
Во внутренней жизни насельницы пытались следовать пути монашествующих. И сама Варвара Александровна, в меру своих понятий и сил, старалась устроить в своей богадельне монашеское бытиё. Но беда была в том, что она не знала, как это сделать, так как не имела опыта жизни в монастырях. Как паломница она, без сомнения, их посещала, но этого было мало для того, чтобы самой умело руководить общиной. По этой причине внутренняя жизнь богадельни заключалась в исполнении обязательных атрибутов, характерных для быта каждого благочестивого христианина. Не было никаких особенных правил, чтения акафистов и канонов, участия в суточном круге богослужений.
Понимая это, обеспечив материальное существование богадельни, Варвара Александровна позаботилась и об утверждении навсегда внутреннего её устроения. Посему, составив особые правила об управлении учреждённым ею заведением и представив их в Тамбовский приказ общественного призрения, просила их утвердить для всегдашнего руководства. Нет ничего удивительного, что составленные ею правила не соответствовали принятым нормам и не были утверждены. Но по рассмотрению означенных правил Министр Внутренних дел признал нужным составить во вверенном ему Министерстве особое положение об её богадельне. Проект этого положения, рассмотренный предварительно Комитетом Министров 27 сентября, удостоился Высочайшего утверждения в 7 октября 1838 года. Документ этот Сухотина получила из Святейшего Синода через преосвященного Арсения в декабре того же года.
В правилах этих штат богадельни определялся в 30 человек. Варваре Александровне усвоялось в признательность к её благотворению название попечительницы заведения, а самой богадельне "Сухотинская". И определялось подробно: как должны действовать начальница и её помощница или экономка, избираемые из числа богаделённых для ближайшего наблюдения за внутренним порядком и благочинием в заведении; кого и с какими видами и как принимать в заведение и увольнять из него; какими средствами и каким образом содержать богадельню; в каких трудах и работах должны упражняться богаделённые; какое благочиние, опрятность и какую жизнь обязаны они вести; кто, с чем, когда и как могут посещать призреваемых; какие пожертвования в пользу заведения дозволяется принимать и каким образом; и, наконец, как хранить богаделённую сумму, как с нею обращаться, какую вести отчётность и кому её предоставлять.
ДЕЛО об обращении богадельни в монастырь с 1836-го по 1841 год оставалось без всякого движения. В январе 1840 года составлена была владельцами села Знаменское полюбовная сказка о размежевании земель и уничтожении чрезполосного владения между ними. При составлении сказки Варвара Александровна приняла в счёт следующего ей количества земли 27 десятин 1692 квадратные сажени, находящиеся под усадьбой, где устроена церковь и богадельня, под садом и огородом и под мукомольной мельницей. Обрадованная этим обстоятельством, немедленно по подписании сказки, она поспешила известить и преосвященного Иакова. В письме своём она выражала радость, что препятствия к открытию монастыря уничтожаются сами собой и надежду на скорое окончание дела. При письме в избытке радости послала она в дар Владыке омофорь и пояс. Отвечая на письмо, преосвященный Иаков писал: "за омофорь и пояс премного благодарю; и то, и другое прекрасно. По зелёному полю рассыпаны драгоценные металлы. Не изображает ли это Вашей святой обители? - На злачных Христовых пажитях - серебро, золото - овечки Христовы. Истинная овца Христова, истинная монахиня точно серебро, точно золото, переплавленное в печи искушений, скорбей, терпения и очистительного милосердия Божьего. Да пасёт Ваших овечек Сам Пастыреначальник - Христос, да омывает их, да освящает и подготавливает в жертву чистую по душе и по телу. Это исполнится непременно, если овечки Ваши словесные будут побольше проливать слёз покаяния. Христос Сам много плакал и любил слёзы смирения. Простите, Бога ради! Я хотел Вас порадовать, а заговорил о слезах. Но мои слёзы непременно поведут к радости".
Не дожидаясь утверждения полюбовной сказки судебным порядком (которое последовало 31 октября 1842 года), и желая избежать судебной проволочки, она думала достигнуть своей цели кратчайшим путём. Вошла 21 мая 1841 года в Святейший Синод с прошением, в котором писала: "испытав в жизни многия скорби и лишения, я дала обет Богу соорудить в имении моём, Тамбовского уезда в селе Знаменском, женский монастырь, где бы подобные мне, обуреваемые суетными волнами света, женщины могли находить тихое пристанище, постом и молитвами врачевать свои душевные болезни". Коснувшись заключения Министра Юстиции об утверждении за нею даримого ею монастырю участка имения судебным приговором, она старалась доказать, что подобная проволочка дела излишня, потому что "имение поступило ей во владение по законному акту, что часть его уже разрешило в 1835 году светское Начальство отдать в дар под богадельню, на что ей выдан в 1837 году от крепостных дел акт, против которого никто и нигде уже более 3-трёх лет, не предъявлял спора и что этот акт, отчуждая навсегда из имения этот участок, равносилен судебному и вошедшего в законную силу приговору". Причём она к прежним своим пожертвованиям, уже утверждённым за богадельнею законным актом, приносила в дар будущему монастырю ещё 25 тысяч рублей ассигнациями, водяную мукомольную мельницу и пахотной земли 30 десятин. Приложив к этому прошению копию дарственной записи, планы и фасады возведённых для монастыря зданий, она просила переименовать богадельню в женский монастырь третьего класса.
СВЯТЕЙШИЙ Синод, рассмотрев это прошение Сухотиной, поручил от 21 декабря 1842 года Господину Обер-прокурору снестись по сему делу с Министром Юстиции, который на основании заключения своего предшественника, 24 марта 1845 года отозвался, что из представленных ныне бумаг не видно, что спор противников Сухотиной был отвергнут судебным местом. Следовательно, обстоятельства нисколько не изменились, а потому Министерство Юстиции не может дать никакого заключения о правах её, сколько бы ни представлялись уважительными её объяснения и доводы, тем более, что власть судебная во всех её пространствах принадлежит Сенату и местам судебным и никакое Министерство никого судить и никаких тяжб решать не может.
Святейший Синод, препроводив при указе от 14 июня 1843 года прошение Сухотиной и в копии отзыв Министерства Юстиции к преосвященному Николаю, поручил ему войти в сношение с претендентами и убедить их прекратить свои претензии против распоряжения Сухотиной. А если они не согласятся на это, то объявить госпоже Сухотиной, чтобы она, представив доказательства в опровержение их претензий против обращения приходской церкви в монастырь, обратилась с просьбой в подлежащее судебное место, а сам бы Владыка наблюдал за ходом этого дела.
Так как отношения преосвященного Николая с противниками Сухотиной не имели желаемого успеха, она, огорчённая до глубины души таким оборотом дела, вынуждена была 7 марта 1844 года обратиться с просьбою в Тамбовский Уездный суд. В ней писала она, что муж её, сложив на своём господском дворе каменную церковь вчерне, умер, а она, докончила постройку, снабдила её всей необходимой утварью на свой собственный счёт, без всякой сторонней помощи и для своей домашней деревенской обители, для чего устроила богадельню и кельи. А чтобы прочие прихожане села имели свою церковь, деревянную ветхую церковь, стоявшую на берегу реки Нару-Тамбов, перенесла на свой счёт на кладбище для отправления богослужения и прочих церковных треб. В доказательство того, что каменная церковь построена её мужем и ею самой, без участия прочих владельцев села, представила контракты, заключенные мужем и ею самой с мастеровыми людьми и художниками, письма и счёты торговцев, у коих были браты нужные материалы и вещи (из документов видно, что постройка церкви стоила Сухотиной 22781 рубль 74 с половиной копейки), план имения своего и копию с полюбовной сказки, утвержденную Тамбовским Уездным Судом 31 октября 1842 года. Так как претенденты между прочими своими претензиями выставляли ещё на вид, что деревянная кладбищенская церковь и ветха, и тесна по числу прихожан, (хоть, между прочим, по произведённому епархиальным начальством дознанию, она признана им удобной для исправления мирских треб), Варвара Александровна обязывалась на распространение и украшение этой церкви пожертвовать 1498 рублей 57 копеек серебром. Но деньги эти обещала представить в то время, когда владельцам села и их крестьянам будет воспрещено совершать мирские требы в каменной церкви и она будет уступлена в исключительное пользование женской обители.
По настоянию Владыки - преосвященного Николая, Тамбовский Уездный суд скоро собрал все нужные к делу справки и, рассмотрев все эти акты и претензии спорщиков, неподтверждённые письменными документами и следствием, определением от 25 сентября 1845 года положил: спор о земле, на которой построена церковь, а равно и о самой церкви оставить без уважения, и церковь признать устроенною собственным иждивением Сухотиных.
Недовольные этим решением подали апелляционные жалобы в Тамбовскую Палату Гражданского Суда. Вследствие этого дело поступило на её рассмотрение. Палата, не нашедши достаточных оснований к удовлетворению апеллянтов, 8 декабря 1847 года решила оставить спор этот без уважения.
Но спорщики опять не успокоились и обратились в Правительственный Сенат. Сенат, выслушав записку из сего следственного дела, определил от 15 марта 1849 года оставить спор без всякого уважения, а решение Палаты утвердить.
Между тем, как дело это переходило из одной судебной инстанции в другую, духовное начальство со своей стороны постоянно действовало в пользу его. Преосвященный Николай, принимая живейшее участие в открытии монастыря, постоянно следил за ходом его. Побуждаемый видимым ослаблением сил Сухотиной, при слабом от природы сложения, имевшей в то время уже около восьмидесяти лет от роду, ходатайствовал пред Святейшим Синодом 24 января 1846 года, вскоре после решения сего дела Тамбовским Уездным судом - немедленно открыть женский монастырь в имении Сухотиной, оставив каменную церковь общею, монастырско-приходской, впредь до окончательного решения спора о ней. Святейший Синод, вследствие поступивших к нему просьб спорщиков, хотя и не закончил дела по сему ходатайству преосвященного, постоянно наблюдал за ходом его через Владыку - в Палате, а через Обер-прокурора - в Сенате, и собирал все необходимые сведения и справки к беспрепятственному открытию монастыря.
Наконец дело это, в судьбе которого многие лица принимали живейшее участие, получило окончательное решение 15 марта 1849 года, как сказано выше. Варвара Александровна, получив частное извещение о сём окончании прискорбного для неё дела, тотчас же в избытке чувства душевной радости писала преосвященному Иакову, что теперь все препятствия к открытию монастыря уже устранены и что надеется на скорое его открытие. Отвечая на это письмо 6 апреля 1849 года, преосвященный Иаков предлагал ей и некоторые советы касательно принятия в монастырь новых людей: "Вчера был у меня,- писал он,- почтенный наш вице-губернатор, а ваш родственник. Он привёз мне от вас приятное письмо, поклон и сведение о вашем здоровье, дорогом для святой церкви. Весьма радуюсь успеху вашему по обители. Теперь вы должны быть довольны и благодарны Богу за Его милости. Дело стоит больших хлопот, скорбей и слёз. Зато конец хорош и пробита верная дверь к царствию небесному. Советую вам написать золотыми буквами над вашею обителью: "терпение всё побеждает, при содействии благодати Божьей" или так: "Отец мой - Бог, а мать - терпение". За всем тем терпение вам нужно новое, а особенно тогда, когда станете принимать в ваш монастырь людей новых. Не худо на первый раз довольствоваться небольшим количеством сестёр, но людей дознаных лично вами в страхе Божьем, в терпении и готовности к послушанию.
Избегайте тех, которые, хотя и втайне, желают быть начальницами, а не послушницами, госпожами, а не служанками. Хотя дело ваше по обители ещё и не окончено, ноя окомь веры смотрю на оное, как на поконченное согласно с вашим желанием. Христос с вами!"
Со смерти супруга до открытия монастыря пройдёт почти четверть века! Настолько сильно было противодействие! Но насколько сильна оказалась женщина, бывшая немощной, долгие годы не встававшая с постели! Молилась и крепил её Господь, ведь богоугодной была её заветная цель - отдать, пожертвовать всё, что имела, обители, построенной во имя земной любви и во славу Божью.
Богадельня стала называться Богородице - Знаменским Сухотинским монастырём 28 сентября 1849 года. С этой даты исчисляется его славная история.
МОНАСТЫРЬ
Войди, Возлюбленный
Учитель,
Под ветхий кров
души моей.
Монахиня София
Святейший Синод по получению уведомления от Правительственного Сената об окончательном решении спорного дела Сухотиной с её противниками, желая удовлетворить её благочестивому желанию, немедленно Определением своим от 24 июля 1849 года положил "Сухотинскую богадельню преобразовать в женский монастырь". Положение это вскоре удостоилось и Высочайшего Его Императорского Величества Государя Императора утверждения.
Но и после всего многих трудов стоило преосвященному Николаю привести новооткрытый монастырь в возможный порядок. По силе указа Святого Синода от 28 сентября 1849 года Сухотинская богадельня обращалась в женский общежительный монастырь с призрением в нём и пребывающих там штатных богаделённых лиц.
Монастырю усвоялось название Богородицкого - Знаменского Сухотинского и степень третьего класса; в нём полагалось быть начальнице с саном игуменьи, казначее, пятнадцати простым монахиням и стольким же послушницам, которые во всём должны были подчиниться уставу монастырей общежительных; все здания богадельни за прекращением ею отдельного существования усвоялись монастырю; монастырь должен был содержаться теми средствами, какие ему предоставлены учредительницей и какие общество сестёр может приобрести собственными руками и от сторонних благотворителей по примеру существующих уже монастырей. Для чего усвоялся в постоянную и вечную собственность монастыря капитал, как прежде пожертвованный Сухотиной в пользу богадельни в количестве 3714 рублей 28 копеек и состоявший в билете Тамбовского Приказа Общественного Призрения, так и вновь пожертвованный ею же в количестве 12858 рублей, а равно в постоянную собственность усвоялось монастырю 250 десятин земли и мукомольная мельница на реке Нару-Тамбов.
Каменная Знаменская церковь оставалась общею, то есть и монастырской, и приходской, впредь до приведения учредительницею монастыря в устройство Гавриило-Архангельской церкви, что на кладбище, для тамошнего прихода. А чтобы монастырские жительницы могли ежедневно присутствовать при богослужении и исправлять обыкновенные свои монашеские правила, Святейший Синод предложил Сухотиной устроить в главном корпусе особо трапезную церковь и самой ходатайствовать пред Министром Государственных Имуществ о принятии в казённое ведомство двух семейств её крестьян, назначенных ею для монастырской прислуги, с обращением их в состояние штатных служителей и с водворением их на жертвуемой ею собственно для них землёй в количестве 10 десятин.
Чтобы привести возведённую в степень монастыря Богадельню в соответственное назначению положение, преосвященный Николай, немедленно по получению указа Святейшего Синода (указ получен 8 октября) распорядился уведомить о содержании его Варвару Александровну. И она, получив 31 октября указ об открытии монастыря из Тамбовской Духовной Консистории, озаботилась исполнением предложений Святейшего Синода, хотя и не всех: капитал в 12858 рублей, жертвуемый ею в пользу монастыря, она внесла в Тамбовский Приказ Общественного Призрения, равно просила тот же Приказ - билет на богаделённый капитал переписать на имя монастыря, причислив к нему и недополученные проценты. В результате этих действий в ведение обители поступил капитал в количестве 3752 рубля 58 копеек серебром. Окончивши дела свои по Приказу, она представила в консисторию два билета на имя монастыря. Первый от 9 ноября 1849 года, второй от 22 числа того же месяца, равно представила и дарственную запись на имение, предоставляемое ею ранее в пользу Богадельни. Потом, вследствие предложенного ей преосвященным Николаем вопроса, сколько по её соображению необходимо иметь церковнослужителей и какими определёнными средствами она может обеспечить их содержание, - отвечала ему, что находит необходимым иметь в монастыре двух священников и двух причётников, обеспечивает их содержание предоставлением тридцати десятин пахотной и одной десятины усадебной земли из своей дачи и назначением священникам 500 рублей, а причётникам 250 рублей ассигнациями (на серебро 214 рублей 29 копеек) из процентов с капитала, пожертвованного ею в пользу обители. Преосвященный, согласно её желанию и на основании Высочайше утверждённого в 1764 году штата для женских монастырей третьего класса, определил ещё одного священника к прежнему штату, состоявшему из одного священника и двух причётников. Одного из последних, по примеру Усманского Софийского Девичьего монастыря, открытого в 1817 году, произвёл в дьякона.
Но с постройкой трапезной церкви, неизвестно почему, она медлила и только в конце 1850 года наняты были ею мастеровые и рабочие люди по сооружению храма. Равно не озаботилась она приведением в благоустройство Гавриило-Архангельской церкви, назначенной быть приходской. Чтобы прихожане не стесняли монастыря, она просила господина начальника губернии Булгакова, как своего душеприказчика, принять на себя труды и заботы по сооружению для них особого деревянного храма. И Булгаков уважил её просьбу, но к постройке храма приступил уже после её смерти. Храм, им созданный, был отделан изящно и освящён в 1854 году. После чего Знаменская каменная церковь стала исключительным достоянием монастырским.
Но прочие предложения Синода, исполнение которых зависело от Сухотиной, причинившие в продолжение нескольких лет столько скорби, забот, трудов и огорчений будущей начальнице монастыря, остались без всякого движения.
