Лента новостей
Статья15 июня 2016, 09:31

"О, жизнь моя, постой, не уходи..."

Различные жизненные обстоятельства вносят свои коррективы в ход событий. И хотя данный материал был готов еще осенью 2015 года, автор по этическим соображениям не давал разрешения на публикацию. В настоящее время эти вопросы благополучно улажены, и мы рады представить нашим читателям окончание исследования, проведенного кандидатом исторических наук В. А. Красновым (начало в №№ 44-46 за 2015 г.).

Борисоглебский уезд
и Сукмановская волость
в 1917–1918 гг.
Прибытие в Сукмановскую волость Борисоглебского уезда не принесло графине ожидаемого покоя. Однако здесь она провела последние годы своей жизни. О подробностях известно не так уж много.
Также мало кому известно, что даже после октября 1917 г. влияние большевиков в Тамбовской губернии было минимальным, ибо поддержки «широких народных масс» они здесь не имели. Бал правили эсеры. И вплоть до конца декабря 1917 г. проводились заседания Борисоглебского уездного земского собрания. Речи, произнесённые гласными по поводу сложившейся в России ситуации, потрясают воображение глубиной и объективностью. Некоторые из них следует отнести к разряду пророческих! Можете поверить мне на слово!
Но разгул бандитизма, погромы и другие эксцессы, как впрочем, и по всей России, здесь также имели место.
Не буду вступать в полемику с теми, для кого единственным источником знаний является Интернет. Это просто не имеет смысла. Замечу лишь, что погром казённого винного склада в Борисоглебске 21 ноября 1917 г., действительно имел место, но это не являлось чем-то экстраординарным для того времени. Действительно, «погромщики подожгли склад, и огромные цистерны со спиртом стали взрываться. Некоторые люди, пришедшие с вёдрами за спиртом и оказавшиеся в момент взрыва рядом со складом, превратились в «горящие факелы» и погибли. В погроме участвовали солдаты и горожане численностью до 4 тысяч человек. «Пьяный погром» сопровождался расхищением часовых, обувных и готового платья магазинов. Пьяные погромщики врывались в частные дома и производили «всяческие бесчинства». Многие уносили «добычу» по домам, а некоторые «добыли» столько, что нанимали извозчиков и оптом увозили награбленное».
В соответствии с далеко не полной статистикой преступлений в Борисоглебском уезде только в течение октября-декабря 1917 года произошло 17 краж со взломом, 31 вооружённый грабёж, 23 убийства с кражами и 34 «обыкновенных» кражи. Тогда как раньше «обычная цифра убийств 10-12 в год». Бывали случаи, «как в Мучкапе, когда вырезывали семью в 9 человек». Общая сумма украденного и награбленного превысила 200 тыс. рублей. При этом не вполне понятно, попал ли в статистику случай, связанный с убийством матери И.И. Пустовалова. Читатели должны понимать, что данный факт, если только он имел место, является чистой воды уголовщиной, никоим образом не касаясь большевиков.
Конфискация же помещичьих имений на территории современного Жердевского района началась в конце зимы - начале весны 1918 г. Значительная часть их стала собственностью «победившего народа», а по большому счёту они были разграблены. Вероятно, не избежало этой участи и имение Толстых. Следует также помнить, что трудности у землевладельцев начались ещё при Временном правительстве, примерно с середины - второй половины 1917 г., когда резко активизировались земельные и продовольственные комитеты, поэтому всё валить на большевиков бессмысленно. Но к тому времени многие дворяне всяческими способами избавились от земли. Или же она сдавалась ими в аренду.
В списке владельцев земли Сукмановской волости за 1918 г. упоминается и небезызвестный Лысиков Алексей Аркадьевич, сдававший 98 дес. в д. Толстой «гражданину с. Сукмановка М.И. Бредихину». В 10 населённых пунктах волости осталось всего 13 частновладельческих имений (подсчёт мой - В.К.) площадью 5112 дес. Фамилия графини Т.К. Толстой в том списке не значится. Ибо она ещё в первой половине 1917 г. успела продать оставшуюся часть земли туголуковскому крестьянину С.И. Комбарову, получившему в банке ссуду. И он не был единственным её покупателем! С. И. Комбаров выкупил всего лишь 9 десятин, И.И. Комбаров – 4 десятины, Д.А. Рязанов приобрёл у графини Т.К. Толстой 21,5 дес., а большая часть земли оказалась в руках «Туголуковско-Чикаревского, 33 домохозяев товарищества», получившего ссуду на приобретение 528 дес. 1925 кв. сажен.
Всю эту землю в конце августа 1913 г. графиня Анастасия Толстая вместе с сыном Никитой пытались продать упомянутому товариществу самостоятельно, но в итоге землю с публичных торгов приобрела её сноха Татьяна Константиновна, которая, впоследствии, этому же товариществу её и продала. Но уже единолично за 156516 рублей!
Во владение землёй Туголуковско-Чикаревское товарищество вступило 19 августа 1915 года.
Татьяна Константиновна не гнушалась одалживать деньги и у простых людей. Примерно в это же время она уплатила долг в 36000 руб. по расписке от 11 февраля 1915 г. Александре Павловне Протопоповой, вдове крестьянина Кирсановского уезда Соколовской волости.
Пожалуй, стоит добавить, что поверенным во всех делах предприимчивой снохи Толстых выступал дворянин Алексей Викторович Лодыженский, действовавший по доверенности, а Никита Толстой, как выяснилось, заложил Татьяне Константиновне своё недвижимое имущество по закладной крепости, утверждённой старшим нотариусом Тамбовского окружного суда, ещё 25 октября 1911 г., на сумму 15 тыс. руб. из 12% годовых.
Но самая первая доверенность, выданная на имя Лодыженского, датируется 16 декабря 1909 г. и заверена, как и почти все последующие, московским нотариусом Соколовым! То есть времени напрасно Татьяна Константиновна не теряла!
Время на дворе стояло тревожное, смутное, но, пока ещё не настолько, чтобы жить за счёт охоты. К тому же на её содержание необходимы были средства. Возможно, для большинства дворян и наступили «голодные» времена по сравнению с тем, что они имели на своих столах в недалёком прошлом. Но продуктовый кризис, по крайней мере, в Сукмановской волости Борисоглебского уезда Тамбовской губернии, во всей красе пока ещё не проявился. А многочисленные большевистские продотряды хлынули в губернию, творя беспредел, ближе к осени 1918 г.
Попутно замечу, что дворяне Оболенские никогда постоянно в Сукмановской волости не проживали. Как и землевладельцы (купцы) Пустоваловы, земельные владения которых находились неподалёку, но на территории другой волости. В наши края во время описываемых событий их (Оболенских) привели, по-видимому, жизненные обстоятельства, помноженные на родственные связи с графиней.
Обстоятельства смерти графини Т. К. Толстой
Село Сукмановка было одним из центров антоновского восстания (1920-1921 гг.) крестьян Тамбовской губернии против большевиков, которое В.В. Самошкин назвал последней крестьянской войной в истории России. Одной из главных причин восстания стала бесчеловечная политика продразвёрстки, обрекавшая население губернии на голодную смерть. Из 33 волостей Борисоглебского уезда восстанием было охвачено 27. Его пик пришёлся на февраль-март 1921 г.
Не вдаваясь в подробности, подчеркну, что перелом произошёл лишь после того, как в сорокадневных боях (конец мая - начало июля 1921 г.) были в основном разгромлены обе антоновские армии. Для чего потребовалось задействовать несколько десятков тысяч бойцов регулярной Красной Армии. Но до полной победы необходимо было приложить ещё немало усилий.
Процедура изъятия повстанцев была чётко изложена в дошедшем до нас приказе № 9 уполиткомиссии 3-го боевого участка, изданного 1 июня 1921 г. на основании приказа войскам Тамбовской губернии от 29 мая того же года, № 26.
Пункт 4-й приказа гласил: «в каждом оккупационном районе изъятие бандитов, их семейств из сёл производится в порядке виновности сёл».
Пункт 8-й требовал «никакого митингования, голосования, резолюции на первом сходе не допускать. Прочесть приговор Уполномоченной комиссии или уполиткомиссии и приступать к установлению отсутствующих, выделению бандитов, разоружению, аресту имущества».
В основе обоих упомянутых приказов лежал обнародованный ранее «знаменитый» приказ М.Н. Тухачевского № 130 от 12 мая 1921 г., который требовал от повстанцев немедленного прекращения сопротивления Красной Армии, сдачи оружия и выдачи своих главарей. Одновременно с ним было распространено постановление «О высылке семей и конфискации имущества бандитов».
Как известно, абсолютного результата обнародование приказа № 130 не дало по причине саботирования его в той или иной форме крестьянами, научившимися не только укрывать повстанцев и их имущество, но также уклоняться от общения с представителями власти. Крестьяне, особенно в «злобандитских» селениях, отказывались называть свои имена и фамилии, что лишало возможности военных и местные власти составлять списки повстанцев и членов их семей, подлежавших высылке.
Видя, что такое пассивное, но крайне эффективное сопротивление сводит на нет все усилия по исполнению приказа № 130, Полномочная комиссия ВЦИК издала 11 июня, пожалуй, свой самый бесчеловечный приказ № 171. Подписали его председатель Полномочной комиссии ВЦИК В.А. Антонов-Авсеенко, командующий войсками Тамбовской губернии М.Н. Тухачевский, председатель Тамбовского губисполкома А.С. Лавров, секретарь губкома РКП (б) Б.А. Васильев. Отпечатанный тридцати тысячным тиражом, он сразу же сделался достоянием гласности.
Привожу все 7 пунктов приказа, опустив преамбулу, и взяв за основу известное исследование покойного борисоглебского историка В.В. Самошкина «Хроника антоновского восстания»:
«1. Граждан, отказывающихся назвать своё имя, расстреливать на месте без суда.
2. Селениям, в которых скрывается оружие, властью уполиткомиссий и райполиткомиссий объявлять приказы об изъятии заложников и расстреливать таковых в случае несдачи оружия.
3. В случае нахождения спрятанного оружия, расстреливать на месте без суда старшего работника в семье.
4. Семья, в доме которой укрылся бандит, подлежит аресту и высылке из губернии, имущество её конфискуется, старший работник в семье расстреливается на месте без суда.
5. Семьи, укрывающие членов семьи или имущество бандитов, рассматривать как бандитские и старшего работника этой семьи расстреливать на месте без суда.
6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Советской власти крестьянами, а оставленные дома разбирать или сжигать.
7. Настоящий приказ проводить в жизнь сурово и беспощадно».
Не сразу поверившее в выполнение таких угроз население вскоре смогло убедиться, что бросать слов на ветер Полномочная комиссия не намерена.
Так, 26 июня при занятии села Туголуково «особо организованной политпятёркой были взяты заложники и населению предложено немедленно выдать бандитов и оружие. По истечении двухчасового срока на глазах населения было расстреляно 5 заложников. Расстрел произвёл на население сильнейшее впечатление, крестьянство приступило немедленно к выдаче бандитов и оружия. За 2 дня, 26 и 27 июня, явилось добровольно бандитов без оружия - 231, с оружием – 8, дезертиров – 99, выдано населением бандитов – 68, дезертиров – 88. При содействии населения была устроена засада, в которую попал и был убит известный бандитский главарь Богуславский».
Однако эффект поголовного перехода жителей сёл на сторону красных даже с помощью массовых казней достигался не сразу и не везде. В деревне Андриановке Борисоглебского уезда, «потребовался расстрел в два захода, 16 заложников, а в соседней Кулябовке – даже трёх партий заложников (всего 23 человека)». Но самая большая партия заложников за всё время подавления антоновского восстания (80 человек), была расстреляна красными в «злобандитском» селе Парёвка Кирсановского уезда.
Самый знаменитый по составу, породивший впоследствии множество слухов и легенд, а ныне почти всеми позабытый, но далеко не первый расстрел заложников в Сукмановке, произошёл в конце первого осеннего месяца. В этом смысле село резко отличается от большинства подвергшихся оккупации населённых пунктов Тамбовской губернии. Ибо расстрелы заложников в нём состоялись после приостановления 20 июля 1921 г. Полномочной комиссией ВЦИК исключительных мер своего приказа № 171, и после проведения 25-28 июля в Тамбове 1-й общеармейской конференции коммунистов войск Тамбовской губернии, на которой М.Н. Тухачевским были подведены итоги борьбы с антоновщиной.
При большом стечении согнанного по этому случаю народа приговор был зачитан жителям Сукмановки в воскресенье, 25 сентября 1921 года: «…Взяты в заложники по Сукмановской волости как антисоветский элемент в количестве 5 человек: 1) Толстая Татьяна Константиновна (графиня). 2) Шаталов Яков Иванов (шпион и укрыватель бандитов). 3) Щербаков Тимофей Михайлов (главарь в поломке ж. д. линии). 4) Калягин Василий Степанов (бывший заводчик, эксплоататор). 5) Алтухов Кондратий Иванов (негодный элемент). Основываясь на материале, данном Сукмановским волревкомом, комиссия постановила: вышеуказанных лиц в количестве пяти человек публично расстрелять ввиду не сдачи оружия населением с. Сукмановка и невыдачи активистского элемента и бандитского имущества в 2-х часовой срок, предложенный комиссией по оккупации Сукмановской волости. Настоящий приговор привести в жизнь немедленно командиру 3-го эскадрона 3-го Приуральского кавполка тов. Шлыкову в 14 часов 20 минут дня 25 сентября 1921 г. на площади с. Сукмановка (место сбора граждан). Подписи комиссии: уполномоченный Уисполкома Удалов; начпобрига 1 Тамбов А. Власов; представитель особого отдела 1 отдельной Тамбовской кавбригады Седов; председатель райревкома и райком(парта) Каширин; бригадный командир 3-го эскадрона 3-го кавполка Шлыков. Настоящая копия с подлинным верна. Секретарь волревкома…» (подпись неразборчива – В.К.).
Полное имя человека, отдававшего приказ рядовым подчинённым, было Родион Фёдорович Шлыков. Известно, что ещё в июле 1921 г. он занимал должность помощника командира вышеупомянутого эскадрона и «за бой под селом Воронцово», состоявшийся 7 июля, был награждён орденом Красного Знамени (№ 9736).
К приговору впоследствии был приложен «Акт 1921 года сентября 25 дня»: «Комиссия в составе старшего милиционера по Сукмановской волости тов. Колмакова, члена Сукмановского волревкома тов. Елагина и коменданта 1-й Тамбовской кавбригады тов. Трифонова составила настоящий акт в следующем: сего числа нами был произведён осмотр расстрелянных граждан, при которых оказалось следующее: у гражданина Василия Степанова Калягина одно золотое кольцо и двадцать три тысячи 750 руб.; у Татьяны Константиновой Толстой восемнадцать тысяч пятьсот руб. А потому постановила: вышеозначенное кольцо и деньги передать в распоряжение уполномоченного Политкомиссии тов. Удалова. Подписи: Трифонов, Елагин, М. Колмаков. Секретарь…» (подпись неразборчива – В.К.).
Сохранилась также и расписка, которая собственноручно была дана уполномоченным по оккупации Удаловым членам комиссии по составлению описи имущества в том, что «от них получено золотое кольцо и 42250 руб. денег с расстрелянных». Вот только помечена она 26 сентября.
На мой взгляд, обыск расстрелянных заложников с дальнейшей «конфискацией» очень сильно смахивает на мародёрство, возведённое в ранг государственной политики.
Представьте себе этих полуграмотных и похотливых «членов комиссии», выворачивающих карманы и «шарящих» в потаённых и интимных местах у расстрелянных заложников, в том числе, и у графини Т.К. Толстой, на глазах у сотен граждан. Бррр…
Всё вышесказанное означает, что заложники были выставлены на всеобщее обозрение в 12 час. 20 мин., а жителей Сукмановки красноармейцы начали «собирать» на сход около церкви ещё раньше. Двухчасовое стояние и многочисленные увещевания «политпятёрки» успеха не возымели, после чего заложники были хладнокровно расстреляны. С точностью до минуты. И, по-видимому, выстрелами в затылок с расстояния в 5-7 шагов.
Впрочем, если вглядеться пристальней в список заложников, то выяснится, что у большинства жителей волости и невольных «зрителей», все вместе или отдельно взятые, они не могли вызвать какого-либо глубокого сочувствия – уж слишком много ненависти накопилось у жителей Сукмановки и её окрестностей к потенциальным жертвам экзекуции. В их глазах приговорённые к смерти были кровопийцами и эксплуататорами.
Ибо по сегодняшний день немногочисленные «старожилы», появившиеся на свет в районе 1930-1935 гг. и слышавшие о событиях 1920-х годов от своих родителей и дедов, родившихся во второй половине XIX – начале XX веков, называют барыню, проживавшую неподалёку от станции Жердевка, не иначе, как «Графчиха». За непостоянный нрав, любовь к разудалым забавам и презрительно-высокомерное отношение к простым смертным. Многие из них вполне искренне полагают, что это её фамилия. И вряд ли кто из местных жителей догадывается, что «графчих» здесь было несколько!
Кроме того, в памяти народа сохранилось название балки (низины) в сукмановских полях – «Колягинская вершина», а фамилия Шаталов вызывает крайне противоречивые ассоциации с именем известного советского космонавта, чьи далеко не самые неимущие предки в своё время проживали в Сукмановке. Чего уж тут скрывать!
Тем не менее, на местном уровне сохранилась легенда о том, что вышестоящими органами якобы был отдан приказ об отмене расстрела заложников, по крайней мере, относительно графини Толстой. Но гонец с пакетом по какой-то причине опоздал на несколько минут, застав бездыханное тело графини лежавшим на земле неподалёку от церкви, без признаков жизни. И, кажется, шёл дождь…
Не раскрывая до конца всех нюансов, замечу, что это был далеко не последний случай расстрела заложников в Сукмановской волости. К тому же графиня Т. К. Толстая не является единственной представительницей прекрасного пола, расставшейся с жизнью на сукмановской земле по вине карательных органов большевиков!
Но и это не всё! Сохранились воспоминания бывшего жителя села В.К. Полякова (род. 1910 г.), которому на момент расстрела было 11 лет, и который видел всё своими глазами. Однако он ничего не говорит по поводу женщины. Думаю, по причине расстояния, на котором он находился, и возраста. Но в том, что это был тот самый расстрел, сомневаться не приходится. Лакмусовой бумажкой является упоминание о Якове Ивановиче Шаталове. Этот человек был хорошо известен в кругах Тамбовской губернской ЧК.
«Я присутствовал при двух крупных расстрелах. Один раз после разгрома банды Антипова в село приехала так называемая «политпятёрка», требовавшая от населения сдачи оружия, которое, безусловно, имелось почти в каждом доме. Оружие сдавалось плохо. «Пятерка» решила проучить село. Созвали сход на площади с восточной стороны церкви, полукольцом к церковной ограде стояла кавалерия – сотни две-три, в три-четыре ряда. Я, как и многие ребята, между ног лошадей проникли вовнутрь этого полукольца, и увидели: стоят 5 или 6 человек затылками к ограде, перед ними лицом к лицу стоят пехотинцы с заряженными винтовками. На импровизированной трибуне стоял небольшого роста человек в кожаной тужурке, весь перепоясан ремнями, в сапогах и красных галифе, громогласно требовал сдачи оружия (наше село считалось бандитским) объявив, что у приговорённых к расстрелу, якобы обнаружено несданное оружие (курсив мой-В.К.). Тут же последовала команда о расстреле, предварительно повернув приговорённых лицом к ограде. Падали расстрелянные каждый по-своему, но один оказался жив (осечка), проживший потом многие годы. Одного из расстрелянных я знал хорошо. Это Яков Иванович Шаталов, хозяин дома, где потом стала почта. После расстрела оратор обратился к собравшимся: «Вы хотите этой крови?». Мужики дружно закричали: «Нет, нет!»… «Она будет, если вы немедленно не сдадите оружие!».
Вот так! Как говорится, ни убавить, ни прибавить! Думайте что хотите, дорогие читатели, но лично я не верю, что сукмановские мужики восклицали искренно! Ни оружия, ни повстанцев никто не сдал и не выдал!!! Ведь они (мужики) были живы! А вероятность возмездия со стороны односельчан-антоновцев оставалась чрезвычайно высокой!
Как не верю я и в красивую сказку о ночном пении графини под гитару накануне смерти, а также в свидетельство некоей подруги, опознавшей Татьяну Константиновну по руке, свесившейся из телеги с расстрелянными заложниками. Ибо документального подтверждения этим слухам нет. Единственным настораживающим моментом является прозвучавшая с обеих сторон фраза о якобы несданном оружии. Даже если и так, то который из мужей, а главное, когда подарил ей злополучный браунинг? А может быть, это было банальным сведением счётов, или, как говорят сейчас, подставой?
Возможно, доля истины в этом и есть. Однако замечу, что список из 28 фамилий заложников, в котором значился Я.И. Шаталов, был составлен ещё 4 августа. Но расстреляли (5 августа 1921 г.-В.К.) совсем других людей – «рангом» пониже, несмотря на то, что его фамилией список открывался! И это – более чем за полтора месяца до описываемых событий!
А вот имени графини Толстой мне не удалось обнаружить ни в одном из списков заложников!
Правдой является и то, что на местах уполномоченные, вместе с командирами оккупационных воинских частей, зачастую действовали по своему усмотрению, не отчитываясь перед вышестоящими органами и не сообщая им о произведённых расстрелах. По этой причине точное количество расстрелянных в губернии заложников неизвестно и поныне. В выписке из доклада Борисоглебского уездного политбюро за сентябрь 1921 г. о произведённом в Сукмановке расстреле заложников сведений не содержится.
Касательно указа 1921 г., на который голословно ссылаются отдельные, не в меру ретивые «поклонники» творчества графини, никогда не работавшие в архивах, могу сказать, что, во-первых, никакие указы в то время не издавались, а во-вторых, это был приказ, далеко не единственный по счёту на эту тему, и к тому же, изданный уездными властями, предпринимавшими, в свою очередь, малоуспешные попытки уменьшить численность находившегося на руках у гражданского населения оружия. Борисоглебский уездный революционный комитет ещё 2 февраля 1921 г. издал приказ из 4-х пунктов, предписывавший партийным и ответственным работникам, административным учреждениям «в трёхдневный срок зарегистрировать оружие», остальным гражданам уезда «сдать в семидневный срок». Особо подчёркивалось, что «все не исполнившие настоящий приказ будут беспощадно расстреливаться». Можно подумать, что население, вынужденное защищаться самостоятельно от множества угроз, бросилось его немедленно исполнять.
И, в заключение, ещё об одном моменте. О месте упокоения графини. Как человек, достаточно долго изучающий антоновское восстание на микроуровне, не смею утверждать, что в абсолютном большинстве случаев трупы расстрелянных заложников возвращались для погребения родственникам. Зачастую родственники расстрелянных сами «изымались» из общества и оказывались в концлагерях. Хотя, случались и исключения.
По состоянию на 8 августа 1921 г. в Борисоглебском концлагере содержались 524 заложника, а 16 августа их оставалось всего лишь 106. Кроме того, в концлагере находилось «бандитов-1544, дезертиров-181, прочих арестованных-239». И если к этому числу присовокупить 100 дезертиров, содержавшихся при укомзёме, то общее количество заключённых составит 2170 человек.
Что же касается тела графини, то я полагаю, что по причине отсутствия близких и родных, оно могло быть похоронено на местном (Сукмановском) кладбище в безымянной могиле. Подчёркиваю, что это всего лишь версия. Ибо по свидетельству всё того же В.К. Полякова, многочисленные трупы заложников, расстрелянных во время прохождения через село конницы генерала К.К. Мамонтова (14 августа 1919 г.-В.К.), были сожжены в овраге.
Могли «победители» и просто прикопать трупы где-нибудь в чистом поле на скорую руку, не утруждая себя и не мучаясь угрызениями совести.
А закончить повествование о судьбе графини Т.К. Толстой я хочу её собственными, слегка вырванными из контекста, но, оказавшимися пророческими, словами: «Завеса спущена! Не надо притворяться! Окончен жизни путь, бесцельный и пустой! Нет сил, надеяться, нет сил, сопротивляться, Настал расплаты час с бездушною судьбой».
P. S. Не питая иллюзий по поводу жизни и творчества графини Т.К. Толстой, тем не менее, предлагаю:
1. Администрации села Сукмановка и Жердевского района отметить примерное место казни графини и других заложников, проживавших на территории волости, памятным знаком, установив его на бывшей церковной площади неподалёку от строящегося храма. Это должен быть недорогой, но вместе с тем запоминающийся монумент или стела, а также любой другой знак отличия, вплоть до простой таблички с указанием имён казнённых. Их полный список у меня имеется.
2. Дату гибели графини (25 сентября) сделать днём ежегодного поминовения всех невинно убиенных и пострадавших с обеих сторон в ходе антоновского восстания и его подавления на территории района.
3. Объявить в Жердевском районе конкурс на лучший памятный знак (памятник) с привлечением средств массовой информации и одновременной кампанией по сбору средств на его сооружение.
Автор:В. Краснов - кандидат исторических наук