Со дня вывода советского контингента войск из Афганистана много воды утекло. Ребята молчали почти двадцать лет. Пятнадцать - длился срок неразглашения правды о страшных событиях, но и их не хватило, чтобы боль утихла, позволила вспоминать вслух.
Сейчас мы часто встречаемся с рассказовскими ветеранами Афганистана. Они много рассказывают, будто осознают, что сегодня это особенно важно. Не только ветеранов Великой Отечественной становится всё меньше, но и их.
Один из многих
На этот раз мой собеседник - Валентин Валентинович Толстов. Улыбчивый, весёлый, шутит даже когда говорит об очень серьёзных вещах. Сильный, по всему видно - жаловаться не привык.
Он родился в 1962 году, окончил школу № 5. В мае 1981, когда оказался в Афгане, ему только исполнилось 19. За полтора года - Кундуз, Файзабад, Мазари-Шариф, Маймоне, Баграм. Воевал бортстрелком на МИ-8 в 181 отдельном вертолётном полку. Боевая задача чаще всего заключалась в нанесении ракетно-бомбовых ударов в места наибольшей дислокации противника. Ещё сопровождали воинские колонны, доставляли десантные группы, поддерживали их огнём.
На войне всякое случается. Знаю, что получил несколько ранений. Прошу рассказать.
Однажды только окончили полёт, их с товарищами сразу направили в караул - людей всегда не хватало.
- Начался миномётный обстрел, - вспоминает мой собеседник. - Нас с другом одной миной сразу и "окрестило": меня по ногам, ему по почкам досталось. В госпитале подлечили - и обратно, в Баграм.
Там как раз собрались два местных, Кундузский, Кабульский, Джелалабадский и Кандагарский вертолётные полки. С советской стороны в основном маломоторная авиация, а от Кабула работали два полка истребителей-бомбардировщиков и отряд СУ-24: шесть штурмовиков. Ребята на них любоваться ходили. Самолёт небольшой, метров 14 в длину, а вооружением весь обвешан - тонн десять-двенадцать тащит.
- Мы на своём вертолёте перевал высотой около четырёх тысяч метров еле перелетаем, - рассказывает Валентин Толстов. - Низко летим, кажется, камни, что на земле лежат, можно достать. А штурмовики будто выныривают откуда-то сверху, моментально по цели бомбы побросают и снова исчезают. Быстрые, мощные - чудо техники!
О ранении, десанте и Панджшерском ущелье
Между полётами, в один из следующих караулов на аэродроме - обстрел. Укрыться негде. Только неподалёку бомбы - "пятисотки" сложены. За ними солдаты и залегли. Хорошо, что в бронежилетах были. Валентину сразу три осколочных по ногам досталось.
За полтора года во многих боевых операциях участвовал, но особенно помнится штурм Панджшерского ущелья.
- Это была, наверное, самая мощная операция с нашей стороны, - вспоминает Валентин Валентинович, - и самая мощная группировка - с их.
На подступах бились с солдатами Гуль Хик Макияра, потом - клана Ахмад Шах Масуда. С вертолёта, на котором летал Валентин Толстов, высаживали десант на 180 километров в тыл противника, с начала ущелья шла советская бронеколонна.
- Территорию наши очистили полностью, почти до Пакистана дошли - семь километров до него осталось, - рассказывает ветеран. - Если обычно в операциях с нашей стороны погибало два-три человека, в эту полегло около девятисот. Но с их - гораздо больше!
В тот раз их вертолёт, как обычно, вылетел на задание. Одна из группировок противника к этому времени сменила место дислокации, переместившись как раз в указанную нашим местность. Предупредить об этом экипаж то ли не успели, то ли не смогли. Оказались они почти в тылу врага. Высадили десантников, уже взлетели метров на 60 - тут их и сбили.
Валентин очнулся через трое суток в госпитале. Руки-ноги вроде целы, даже пальцы шевелятся, голова на месте, только накручено на ней что-то. Заговорил с ребятами на соседних койках. Оказывается, едва успел фразу произнести - отключился. Думал - мгновение прошло, а сознание вернулось лишь через сутки. Контузия.
От смерти спасло лишь то, что место стрелка в вертолёте находится рядом с грузовым отверстием. Машина, получив повреждение, стала падать. Валентина швырнуло на одну из створок люка, ту оторвало и отбросило. Приземление, конечно, было жёстким. Наверное, он в рубашке родился, - остальные ребята экипажа - 11 человек - в салоне сидели, все погибли.
Ничего, по молодости многое пережить можно: оправился - ещё летал, разрешили. Но предупредили: в Союзе не сможешь - медкомиссию не пройдёшь. Только он не поверил: очень хотелось выучиться на прапорщика и, пусть на гражданском транспорте, - снова в небо! Есть такая специальность "Командир огневых установок дальней авиации". С ними летают ИЛ-76, ТУ-122, ТУ-196. Мальчишка! Медицинские выписки о ранениях сжёг.
- За войну не налетались? - спрашиваю.
- Да не поймёте вы! - улыбается в ответ. - Это почувствовать надо.
Наградили его медалями "За отвагу", "От благодарного афганского народа", "70 лет Вооружённым силам СССР". Родителям командование направило благодарственное письмо.
Под мирным небом
Вернулся домой - почти сразу женился: девушка его из армии ждала. Конечно, летать не взяли. Пошёл снова электромонтёром на комбинат. Теперь работает по специальности в Рассказовском филиале Тамбовской сетевой компании. Вырастили с женой сына и дочь. Состояние здоровья, конечно, оставляет желать лучшего. Язва, остеохондроз; грыжи в позвоночнике. Одно время шеей двинуть невозможно было - ходил в специальном корсете. Перенёс операцию. Резкое движение, подъём чего-то тяжёлого - головокружения. А до пенсии ещё десять лет.
- Весна, осень - обострение всех болячек, - рассказывает мой собеседник. - Никого видеть не хочется, как труп лежишь, пока в себе всё это не перемелешь. Всё могу, всё умею, нестарый ещё, дел много, а сил нет, боль одолевает. Вот потихоньку и начинаешь гневаться.
Группу по инвалидности ему так и не дали: документы-то, удостоверяющие ранения, уничтожены: одни шрамы на теле остались.
- Я так понял, - говорит Валентин Толстов, - чтобы инвалидность получить, тебя должны на заседание медицинской комиссии умирающим занести. Хорошо, что поддерживают ребята из нашего Союза ветеранов Афганистана. Есть у меня надежда, что поможет местная организация инвалидов войны в Афганистане. Документы мы уже с помощью её руководителя оформили.
