Вот живёшь себе совсем неплохо, не как попало вроде бы и не пусто: дни не бедны, восемь пар новых туфель, денег редко бывает мало, в холодильнике часто икра и трюфель, не полезно, но всё же вкусно. Бывает, грустишь под вечер, не вслух. Спокойной ночи себе пожелаешь шёпотом. Утро сдувает придуманный ночью мыслей пух – понимаешь, вокруг всё-таки есть хоть кто-то.
Вокруг тебя люди, они улыбаются, значит, живые: вы вроде почти друзья, а на деле – просто знакомые. Они спрашивают: "Как дела, ой, туфли какие крутые", а ты снисходительно отвечаешь: "Новые". Потом вы идёте обедать, не по-дружески, а так, скорее, по-сплетнически, заказываете салат "Цезарь".Что, все на диете?! Тогда, пожалуйста, "Греческий". И говорите о том, о чем вообще говорить не хочется, запиваете тоску, пережевываете одиночество.
Вы прощаетесь. Ты садишься в такси, жёлтое обязательно (а что, сегодня можно себя побаловать, заслужила). Водитель, как назло, попадается до жути болтливый и, наверное, глупый, но обаятельный и такой не агрессивный вроде водила. Он непременно жалуется на ночную работу: "Это почти, как ходить по лезвию, повезло, вот, что вы, мадам, трезвая, знаете, сколько пьяных в субботу." А ты думаешь, хорошо, что вокруг всё-таки есть хоть кто-то.
Ты попросишь его не везти тебя сразу домой и доплатишь несколько лишних сотен, скажешь: "Поехали по окружной: там город сейчас тих, спокоен и беззаботен". И таксист продолжит делиться мыслями, как будто пишет жалобу в прокуратуру: "Дети уже давным-давно выросли, дома только жена с поплывшей фигурой". И где-то на середине его монолога, ты, наверное, спросишь у Бога: "Отче, почему меня дома никто не ждёт?" А таксист скажет: "Приехали" и обязательно спросит счёт.
Ты расплатишься, он даже выйти поможет (а что, ты же ему заплатила), пятый подъезд, десятый этаж, о боже, лифт не работает. Ты проклинаешь эти лестницы, и эти ступеньки, и эти перила. Кое-как доберёшься до дома, сняв эти ужасные туфли, вздохнёшь с облегчением, и вот ты снова впадаешь в кому, смотришь как бы снаружи на своё отражение. В зеркале затуманены контуры – ты ли это? Откроешь окно, впуская к комнату лето: пускай поселится здесь и присно и ныне. Попросишь Бога простить тебя за неверие и уныние.
Уснёшь, тёплый ветер с балкона станет легче прозрачной вуали. Проснёшься – поймёшь, что мир подчиняется странным законам, которые мы понимаем едва ли. Достанешь новые туфли из лаковой кожи – незримо сливаются с новым нарядом. Выйдешь на улицу. Стой! Может быть, этот случайный прохожий – тот, кто должен быть рядом?
