Синее счастье восторженного детства

Не знаю, найдется ли на Земле хотя бы один человек, который бы не вспоминал о своем детстве с приятным, щемящим в груди томлением, с какой-то светлой тоской и блуждающей улыбкой. В нем всегда было место беззаботному счастью, непередаваемому чувству безграничной радости, которое отзывается в повзрослевшей душе лишь эхом, напоминающем о невозможности повернуть время вспять. И стоит только задуматься о нем, даже не призывая на помощь свою память, как сразу же начинаешь чувствовать где-то внутри переполняющую тебя теплоту, согревающую не тело, а душу. Только детские воспоминания дарят это невообразимое, трудно поддающееся разумному объяснению чувство. И у каждого из нас они свои, эти детские воспоминания, и даже самые грустные из них способны вызвать улыбку, ибо есть в детстве что-то сказочное и волшебное, во что мы уже давно не верим.
Мне довольно трудно представить, чем бы занялся каждый из нас, выйди он из дома на целый день без какой-либо определенной цели. Но со вершенно точно, что мы не стали бы поднимать с земли все, что привлекло наш взгляд, мы не стали бы пучком травы рисовать на стенах и не печалились бы о том, что наши резиновые сапоги слишком коротки для самой глубокой лужи. Мы совершенно спокойно пройдем мимо незнакомого, красивого цветка, мы не бросимся к нему, чтобы проверить его на вкус, и потому нам уже не испытать радости от того, что он оказался сладким. Нами все это уже давно забыто, аккуратно сложено в недрах нашей памяти, словно старые вещи, которые приятно иногда пересматривать. Вот так вот перебирая свои воспоминания, словно самые драгоценные раритеты, я натолкнулась на одно из них, которым мне захотелось поделиться. Наверное, для того, чтобы вместе перенестись в этот беспечный и счастливый мир детства, дорога в который давно перекрыта прожитыми годами.
Думаю, многие согласятся с тем, что самым вкусным лакомством в детстве был добрый кусок черного хлеба, обильно политый подсолнечным маслом и посыпанный солью. Но я почему-то отдавала предпочтение тому же черному хлебу, только пропитывала его водой и посыпала сахаром – он напоминал мне вкус вареной кукурузы. (Пробовала как-то съесть это, будучи уже взрослой – я не смогла проглотить даже одного кусочка, и ничего общего с кукурузой я в этом кулинарном шедевре не нашла.) Как водится среди детей, у которых совершенно не было ни времени, ни желания смирно сидеть за столом и обедать, я побежала со своим хлебом на улицу, предварительно убедив маму, что мне совсем не хочется есть. Спустившись во двор, я увидела странный переполох среди других детей: они дружно шумели и явно собирались куда-то пойти все вместе, ведь дети всегда ходят именно так. Мой кусок хлеба остался незамеченным, что меня немного расстроило, конечно, но узнав причину всеобщего возбуждения, я сама о нем позабыла совершенно. Оказалось, что одному мальчику из нашего двора папа привез не что-нибудь, а самую настоящую жевательную резинку, да не простую, а в виде футбольного мяча! Сначала ему, конечно, никто не поверил, кричали, что он все придумал, обвиняли его во вранье и желании похвастаться, но когда он решил предъявить ее нам в качестве доказательства, крики умолкли. Кстати говоря, его папа был милиционером, и он казался мне человеком, который может все. Я даже боялась с ним здороваться, потому что была твердо уверена, что милиционеру вовсе не нужно мое детское, совсем маленькое и потому такое незначительное приветствие. Это событие случилось еще до наступления тех времен, когда мы стали есть сухие соки, не разбавляя водой, и могли позволить себе собирать вкладыши от этих жевательных резинок. Тогда же она еще была чем-то нереальным, несуществующим, ведь про нее говорили по телевизору, а все, о чем там говорили, казалось нам недосягаемым. И вот все дружно ринулись к дому этого мальчика, столпившись у его двери в маленьком коридорчике, мы замерли в ожидании. Наконец, дверь открылась, и мы увидели на его ладони маленький синий мячик с черными узорами: после секундной паузы начался галдеж. Все просили дать попробовать хотя бы кусочек, пробивались поближе, чтобы внимательнее рассмотреть и потрогать руками. Мяч был разделен на всех и размер доставшегося счастья был не больше спичечной головки. Никто не понял вкуса, но каждый пытался его описать, восторгаясь и радуясь так искренне, как могут радоваться только дети. Отчего-то именно этот момент я многим позже наградила титулом самого счастливого, может быть потому, что восторг такой силы возможен только в детстве.
Детское счастье живет с нами всю жизнь, лишь оно неоспоримо и незыблемо, лишь оно вечно. Вот поэтому я и решила написать о самой прекрасной поре в жизни каждого из нас - только детские воспоминания способны сделать нас хоть чуточку счастливее, а значит и добрее. Ведь счастье – это всегда добро, а детство – это всегда счастье.