Где и как я услышал о капитуляции фашистской Германии

Услышать о капитуляции фашистской Германии, о победе народов Советского Союза в тяжелейшей войне не на жизнь, а на смерть, мне довелось не только в числе первых в стране, но и тут же сообщить об этом рядовому составу подразделения. Было это так

В феврале 1945 года нас, младших авиаспециалистов, из 5-го Гвардейского полка дальних бомбардировщиков ВВС ЧФ, базировавшего на аэродроме возле города Сарабуза в Крыму (ныне город Гвардейск), перевели в 3-й истребительный авиационный полк (ИАП), находившийся близ города Миха Цхакая в Грузии. Причиной перевода было отсутствие «работы» для полка дальних бомбардировщиков. Фронт отодвинулся в Югославию и Венгрию, где действовала сухопутная авиация, Чёрном море было освобождено от немецких надводных и подводных военных кораблей. А вот в Закавказье осталось прогерманское государство Турция, занимавшее недружественную позицию по отношению к Советскому Союзу. 3-й ИАП после освобождения Таманского полуострова и Крыма.был переброшен из Геленджика в Грузию. Его личный состав фактически не пополнялся, в экипажах был недокомплект мотористов, оружейников, электриков. Что думал Верховный Главнокомандующий, укрепляя силы в Закавказье, можно узнать только в архивах Генерального штаба. Опасался он нападения Турции или считал возможным при благоприятных обстоятельствах попытаться решить извечный вопрос о проливах Босфор и Дарданелы, и западных землях Армении и Грузии, захваченных Турцией в XVII-XVIIIвв.? Было это до Ялтинской конференции глав трёх держав и, надо полагать, наши союзники не дали добро на решение этих проблем.

В 1942-1943 гг., когда шли кровопролитные бои под Новороссийском, преграждая немцам путь на юг по побережью Черного моря, 3-й ИАП базировался в г. Геленджике на Тонком мысу, где был хороший аэродром с бетонированной взлётно-посадочной полосой. От линии фронта под Новороссийском Геленджик находился примерно в 30 км, место аэродрома с горы было видно. Поэтому, как только над аэродромом появлялось облако пыли от взлетавших самолетов, немцы открывали по нему артиллерийский огонь. Не только лётный, но и технический состав полка нёс потери. Об этом свидетельствует список погибших на братской могиле в посёлке Солнечном, что на Тонком мысу за аэродромом. Ветераны полка, служившие в нём не только во время войны, но и до её начала (к примеру, лейтенант Кодь, старшины Васин и Онищенко, старшина 1 статьи Боровик), рассказывали нам много интересного о боевых делах лётчиков, о службе на прифронтовом аэродроме. Вот в такой авиачасти мы оказались. Мы были самыми молодыми в полку, но понятие «дедовщина» не знали. Никто не пытался переложить на нас какое-то дело, зло и оскорбительно подшутить, заставить что-то почистить, отдать. Наоборот, старались помочь, подсказать, как сделать лучше. Не было и национальной неприязни, хотя в полку были грузины, осетин, украинцы, армянин, узбек, татарин, коми-пермяк, евреи. Никто не обращал внимания на национальность. Только непривычные для русской речи имена заменяли близкими по звучанию русскими. А излюбленное в те годы выражение «Мы - славяне» произносили все, независимо от национальной принадлежности.

Аэродром в Миха Цхакае был грунтовой, в пойменной долине. Грунтовые воды очень близко к поверхности. Так, ямы вокруг капониров, - укрытий для самолетов при налётах вражеских бомбардировщиков, - из которых брали землю, все лето были полны водой. И мы в них купались. Для личного состава полка помещений для проживания не было. Семейные офицеры жили в городе на съёмных квартирах, холостые и старшинский состав - в гостинице, если можно так назвать снимаемую командованием часть дома. Младший технический персонал жил в вагончиках, где были сооружены четыре двухъярусные койки-нары, стол, что-то ещё. Наша эскадрилья располагалась на противоположной от штаба полка стороне взлётно-посадочной полосы, там же находились две другие эскадрильи, столовая. Завтрак, обед и ужин доставляли в термосах. Не помню, чтобы нам показывали кино. В баню возили городскую. Книги для чтения время от времени привозили для обмена из расположения штаба. В увольнение ходили редко. Денежного довольствия срочника хватало только на зубной порошок, лезвия для бритья, парикмахерскую, на бумагу для писем, разные мелочи. А в городе требовались деньги. Вот в таких условиях жили. Следили за сообщениями с фронтов Великой Отечественной войны, радовались победам Советской Армии. Переживали за отцов, братьев и других родственников, находившихся на фронте, за родных, оставшихся дома. Скучали по дому, по родным, беспокоились, как они там живут в нелёгкое время.И ждали, ждали победы над Германией.

И вот взят Берлин, над рейхстагом красное знамя Победы. Знаем, что со дня на день с фашистской Германией будет покончено.
В ночь на 9 мая я нёс вахту (дежурил) у телефона для связи с дежурным офицером в штабе полка, стоявшем в нашем кубрике (вагончике). Читал книгу, время от времени поднимался размяться и прогнать дремоту. Звонки, как правило, ночью были редкостью. Где-то часа в три или четыре раздался резкий, требовательный звонок. Поднял трубку, собираясь ответит, как оттуда раздался торжествующий крик: «Победа!!! Победа!!! Германия капитулировала!!!» Я бросил трубку и закричал, вернее сказать, заорал во все горло: «Победа!!! Германия капитулировала!!! Всем подъем!!!» Но уже все вскочили, некоторые не могли понять спросонья, что случилось. Но быстро пришли в себя, стали одеваться. Проснулись и в соседнем вагончике, и в оружейном, где спал отвечавший за личное оружие Толя Лындин, эвакуированный с братом и матерью из блокадного Ленинграда с установлением «дороги жизни» на Тамбовщину, откуда был призван в армию. С Толей мы дружили, совершали прогулки в выходные дни по окрестностям аэродрома, а однажды совершили поход к развалинам римской крепости за несколько километров от города. Хороший был парень, отзывчивый, умный. Был на хорошем счету у командира эскадрильи и начальника службы вооружения. Вырвался из блокадного Ленинграда, дожил до победы. А погиб в октябре 1945 года по трагической случайности, в которой виновен и сам, и компания, в которой оказался. Так бывает нередко в жизни.

Но вернусь к событиям того утра. Со стороны штаба полка раздались выстрелы, небо прорезали трассы зеленых и красных пуль, небо осветили разноцветные ракеты. Наши «славяне» расчехлили самолёты, оружейники забрались в кабины и тоже начали салютовать из авиационных пулеметов. Прибывший из города командир эскадрильи и лётчики прекратили «анархию». Не помню, чем занимался личный состав до обеда (я, вероятно, отсыпался после ночного дежурства), но во второй половине дня все, кроме дежурных, ушли в город. В городе жители радостные, но у многих на глазах слёзы: их близкие не дождались этого дня, отдав за него жизнь. Нас, воинов в морской форме, всюду встречали с улыбками. Пожимали руки, угощали виноградным вином. Я с товарищем (к сожалению, имя его забыл), пошёл в кинотеатр на вечерний сеанс. Билетов с нас не потребовали. Какое кино мы смотрели, не помню, всё равно не досмотрели, заснули. Проспали и следующий сеанс, так как никто нас не разбудил. Но в расположение эскадрильи вернулись вовремя. И события того дня, особенно звонок из штаба полка о капитуляции Германии, остались в памяти на всю последующую жизнь.