Фроловка

В восьми километрах от села Глазок, среди полей, приютилась маленькая деревушка Фроловка всего-то из 25-ти домов. На единственной улице с гордым названием Центральная, никогда не знавшей асфальтового покрытия, зеленеет сейчас молодая травка. Кое-где еще не высохли лужи, но в целом пройти и проехать здесь можно. Посреди дороги возвышается массивное сооружение — колодец в железной «упаковке». Жители постарались — отремонтировали его вскладчину. Колонок на улице вполне достаточно, у многих хозяев вода проведена в дом, но на всякий случай такой природный резервуар не помешает... В некоторых дворах стоят трактора, легковые автомобили, по обе стороны — столбы с электропроводами, высокие старые деревья, согнувшиеся под тяжестью времени и напором сильных ветров. Около одного из домов — таксофон, единственная стационарная точка связи в деревне. Старики и старушки тут люди «продвинутые» — у большинства сотовые телефоны. Для одинокого пенсионера такое средство связи — палочка-выручалочка: с детьми и внуками поговорить, «скорую» вызвать, в сельсовет позвонить по любому вопросу...

Полуденную тишину нарушают громкое кукареканье, ленивый, больше для «порядка» лай собак, визг электропилы. В какую сторону ни посмотри — на горизонте небо сходится с землей. Наверно, туда, к заветному чертогу, спешат кудрявые облачка, подгоняемые легким весенним ветерком. Дух захватывает от такого простора и ощущения себя маленькой песчинкой бытия…

Начало

В конце улицы под крутым зеленым бережком неторопливо несет свои воды Лесной Воронеж. Когда-то здесь стояло барское имение. В советское время в нем располагался клуб, потом разместилась восьмилетняя школа.

О прошлом Фроловки мало что известно. Впервые упоминается о ней в ведомости ревизии, проведенной в 1762—1767 годах по Козловскому уезду. Было в деревушке 25 домов крепостных крестьян, 62 мужчины и 68 женщин. Принадлежали они капитану Никите Каверину. Не одного хозяина пришлось Фроловке пережить, переходила она из рук в руки к разным помещикам. В 1834 году досталась по наследству Александру Петровичу Каверину и Марии Николаевне Стрекаловой. Население к тому времени выросло до 170 человек.

Старожилы рассказывали, что деревню раньше называли Стахановкой — по фамилии одного из помещиков. Затем она стала Фроловкой — по барину Фролову. Это название почему-то закрепилось, несмотря на то, что Фролов разорился и передал имение помещику Медведеву.

Население Фроловки продолжало увеличиваться. К середине XIXвека тут насчитывалось более четырехсот человек. Сохранились имена далеких предков. Среди них — Калина Иванов, Артамон Яковлев, Василий Захаров, Андрей Матвеев, Киприян Марков, Егор Евдокимов.

Местные жители помнят еще тех своих земляков, кто работал у помещика Медведева и местной «баронессы», между которыми была разделена Фроловка. Ничего плохого о них никто не рассказывал. Крестьянам они давали работу, платили деньги, баловали на праздники гостинцами, детей их крестили. Не оставляли без помощи в трудные неурожайные годы.

Галчий лес

Недалеко от деревни, в болотистой низине, есть одно загадочное и гиблое место под названьем Галчий лес. Сейчас здесь молодой осинник, а когда-то, в середине прошлого века, стеной стояли высокие деревья. С этого Галчего леса, как гласила легенда, якобы и пошел весь мир, все живое на планете. Вот тут-то, по местным преданьям, и проходили слеты нечистой силы.

Одна из жительниц Фроловки Антонина Федоровна Сударикова рассказала, что с ее соседом приключилась однажды диковинная история. Возвращался он из артели «Искра», где работал, домой. Путь его как раз мимо Галчего леса лежал. Он уже миновал его, как вдруг на спину ему запрыгнула… овца. Повисла на нем, сопит в затылок… Парень был сильный и не робкого десятка, но, как ни сопротивлялся, не смог скинуть с себя оборотня. Тогда, разозлившись, схватил он овцу покрепче за передние ноги — та аж заблеяла от боли — и побежал с ней домой. «Захребетнице» такой поворот дела явно не по нраву пришелся, и заверещала вдруг она тонким голоском: «Прости меня, Митяй, отпусти. Не буду больше тебя пугать». Но Митрий не собирался уступать. Схватил со стола кухонный нож, секанул им по овечьему уху — таким способом ставили колдунам метки — и почувствовал, что на нем больше никого нет. Крем глаза успел только заметить, что из калитки опрометью выскочила на улицу знакомая молодая бабенка, которая закрывала рукой левое ухо…

«Много было у нас этой «продукции», — с опаской произносит Антонина Федоровна. — Мы старались Галчий лес стороной обходить».

Нехорошая слава идет и о другом уголке в окрестностях Фроловки. Звучит его название оптимистично — Отрада. Но, как считают местные жители, лучше здесь не появляться: закружит тебя неведомая сила — и сгинешь с лица земли. Некоторые уверены, что здесь проходит разлом земной коры, через который путь лежит в другое измерение… Может, кто-то когда-то и побывал там, ведь пропадали же люди в здешних краях, но никто назад не возвращался…

Вот такие загадочные истории можно услышать в маленькой деревушке, где время словно остановилось в одной точке.

На 25 домов — три главных проблемы

Большинство обитателей Фроловки — пенсионеры. Население здесь по пальцам можно пересчитать — всего 61 человек. Раньше в деревне размещалось второе отделение совхоза «Желановский», население работало на фермах, в полеводстве. Было тут несколько коровников, овчарня, крытый ток. Из соседних сел переезжали сюда молодые семьи, строили дома, рожали детей. Даже своя восьмилетняя школа имелась. Развалился совхоз — и остались люди без работы, а значит, без опоры, без надежды на лучшее. Сегодня здесь нет ни магазина, ни фельдшерско-акушерского пункта, ни школы, ни клуба...

Но больше всего тревожит сердца фроловцев этот разнесчастный километр бездорожья на участке от деревни до асфальтового полотна, который не дает им свободы передвижения и внутреннего покоя. Потому что никак не могут они понять, как такое богатое государство, которое денно и нощно печется о своих подданных, не может найти денег всего-то на один километр твердого полотна.

С этой острой проблемы и начался разговор с главой Глазковского сельсовета С.В. Маныловой на деревенском пятачке у одного из домов. Подтянулся сюда народ за ответами на свои тяжкие думы. В очередной раз объясняет Светлана Витальевна механизмы решения вопроса. До недавнего времени этот участок межпоселенческой дороги был бесхозным. Год назад его принял на баланс сельсовет. Далее все банально уперлось в деньги. На благоустройство одного километра межпоселенческих дорог, а их в сельсовете более двадцати километров, и все требуют ремонта, из областного бюджета выделяется 47 тысяч рублей. Об асфальтовом покрытии речь, конечно, не идет, но даже на отсыпку щебнем этих средств не хватит: одна машина стройматериала стоит восемь тысяч рублей, а их надо в разы больше. Да еще трубы для водоотведения необходимо проложить... «Чтобы не дробить средства, — поясняет Светлана Витальевна, — сельсовет принял решение в этом году направить деньги на ямочный ремонт асфальтовых дорог, а ваш километр запланирован на следующий год».

Ждать осталось совсем немного. Но люди устали. И жить по-человечески каждому хочется сейчас и сегодня. А что будет завтра — неизвестно, тем более когда возраст поджимает.

«Нам по восемьдесят с лишним лет, — говорит Екатерина Федоровна Орлова. — Давление померить, укол поставить некому. Хлеб привезут два раза в неделю — топором не разрубишь, а зимой и вовсе один раз приезжали. А сколько мы пережили!.. В войну было мне пятнадцать лет. Приходилось ходить пешком в Мичуринск за семенами. Навалят на нас по двенадцать килограммов гороха — и снова в путь на своих двоих. День и ночь трудились, голодали. Дояркой больше тридцати лет отработала на здешней ферме. Вручную поили, доили коров. И что теперь? Не почитают нас».

С ней полностью согласна Елизавета Петровна Колякина: «Обчистили нас в перестройку. Мы гусяточек, поросяточек выхаживали, лишний рублик на книжку складывали. И остались ни с чем. За что работали? В шестидесятые годы было у нас в деревне около сорока дворов, 260 человек проживало. А теперь? Кто помоложе — уехали. Ну а нам-то, старикам, здесь свой век коротать придется. Хочется, чтобы по-человечески».

Ольге Валентиновне Менковой — 36 лет, она — деревенский староста. Через нее сельсовет держит связь с жителями, доводит до них важную информацию. Семья живет подсобным хозяйством. Сейчас у Менковых четыре бычка, корова. Держат два огорода, сажают картошку, лук. Не бедствуют, конечно, все необходимое для жизни есть, однако позволить себе погреться на морском песочке не могут. Но, самое главное — в деревне для них нет перспективы. Старший сын Илья учится в мичуринском колледже. Младшему еще нет двух лет. Что ждет его? Вот и думают супруги о переезде в Староюрьевский район, к родителям мужа. Село там цивилизованное, на асфальтовой дороге. Есть природный газ, школа рядом. На материнский капитал планируют начать строительство собственного дома. И тогда останется во Фроловке из двух молодых семей только одна.

Более тридцати лет живет в деревне Николай Иванович Борисов. 36 лет отработал он комбайнером в совхозе «Желановский», награжден орденом «Знак Почета». Десять лет как на пенсии. Жена умерла, дети разъехались кто куда. Пенсии хватает, но все равно занимается пчеловодством — больше для души. Огород засеял травой, оставил только место под картошку — привычка…

«Плохо, что закрыли стационар в Глазковской больнице, — сетует он. — Врач к нам каждую неделю приезжает, проводит прием больных, но, если что случится, от нас до Заворонежской больницы можно и не доехать живым…»

«Мы сами сейчас себе врачи, не меньше их знаем. К таблеткам применились. А что делать остается? — говорит Таисия Дмитриевна Чеканова. — Хорошо, что с пенсией проблем нет. Привозит к нам ее заведующая почтовым отделением из Махорсовхоза, сама и разносит по домам. Тут все вовремя. А что касается досуга, у нас одно занятие — лото. Собираемся по праздникам, играем — вот время и проходит. Не хочу сказать, что тяжелая у нас жизнь. Все необходимое есть, но вот дорога нам как воздух нужна».

Нужна она и тем, кто занимается сельскохозяйственным производством. Плодородный фроловский чернозем приглянулся двум арендаторам. Олег Валентинович Носов из соседней Липецкой области взял одну тысячу гектаров, занимается растениеводством. В прошлом году начал благоустраивать фроловскую дорогу, так что помощники у сельской власти в этом благородном и жизненно важном деле есть. Надо только объединить усилия, тем более что и сами жители Фроловки согласны внести в него посильный вклад.

Характеры

В деревне ни от кого не скроешься, здесь каждый как на ладони. За красивыми, льстивыми речами не спрячешь злые мысли и черную душу.

«Ты погляди, — «металлолом» ползет. — Антонина Федоровна Сударикова лукаво прищуривает глаза, в которых прыгают «чертики», и кивает головой в сторону идущих к нам пожилых женщин. — Вон той, в белом платочке, восемьдесят пять, за ней идет — чуть моложе... Ишь, увидали гостей-то и спешат, как бы что интересненькое не пропустить». Язычок у моей собеседницы острый — ничего не скажешь, а в глазах ее — теплота и сочувствие к своим землячкам…

Самой Антонине Федоровне — семьдесят лет. «Мне уже в Лебединовку пора собираться», — говорит про себя без тени грусти, с улыбкой. Увидев вопрос в моих глазах, поясняет: «Это мы так наше кладбище деревенское величаем. Вон там оно, за домами». Но пока ждут ее дела неотложные, земные, и есть еще порох в пороховницах. Во дворе — животинка: бычок, поросятки, птица разная. Огородная пора пришла. Весну, лето, до самого сбора урожая теперь будет загорать Антонина Федоровна на овощных плантациях. Большая радость — приезд сына Юрия с женой в гости. Без дела не сидят — хлопочут по хозяйству.

Сударикова двадцать лет отработала почтальоном. Обслуживала не только Фроловку, но и соседние Желановку, Старую и Новую Андреевки. Человек она верующий, знает молитвы и церковные обряды, поэтому ее приглашают отчитывать покойников. Никому не отказывает. Знает, что такое потерять близкого человека и как важна в этот момент моральная поддержка. Сама рано овдовела: когда ей было 32 года, мужа-электрика убило током. А потом — новое горе: умирает двадцатилетний сын, которого недавно проводила в армию. Она прилагала героические усилия, чтобы спасти его, положить в хорошую московскую клинику. Готова была отдать ему свою почку. Когда в очередной раз ей сказали в одной из столичных больниц, что мест нет, нужно ждать, она не выдержала и пригрозила главврачу: «Пойду к Валентине Терешковой, все ей расскажу, как вы тут к людям относитесь». И свое обещание сдержала.

«Записалась я в приемной, жду. Народу немного было. Кто плачет, кто вздыхает тяжело. Каждый со своей бедой. Вижу, в кабинет к депутату прошли несколько мужчин и женщин в белых халатах. Потом выходят и спрашивают:

— Кто из Тамбова?

Я встаю, ноги дрожат, сердце колотится...

— Вы Сударикова? И на меня смотрят. Наверно, нас, «деревню», сразу видно. — Пройдемте с нами.

Я иду за ними, садимся в машину и едем. Куда, зачем — ничего не знаю. Привезли они меня в какую-то клинику, там уже было готово место для сына. Положили его в хорошую палату. Потом пошла я к профессору.

«Скажите, — прошу его, — какая вероятность благополучного исхода пересадки почки?» Посмотрел он на меня, нахмурился... «Буду честным, — говорит. — Не больше шести процентов». Отсоветовал он мне свою почку отдавать: «И вы инвалидом станете, и сыну это вряд ли поможет».

Через два месяца сделали сыночку операцию. На тринадцатый день он умер. Вот такое страшное горе на меня свалилось».

Мужественный человек Антонина Федоровна. Судьба не раз ее на прочность испытывала, на человечность, доброту. Двадцать лет безукоризненно ухаживала она за больной свекровью от первого мужа и одновременно за своей матерью. Она уже была замужем во второй раз, но не бросила пожилую одинокую женщину. Тридцать лет живет со своим Василием. Под стать он ей — ответственный, трудолюбивый, отличный цветовод. «Человек золотой, во всем мне помогает, даже за свекровью ухаживал, хотя она ему чужая».

Вот так в трудах и заботах не думалось ей о наградах. И оказалось, что ветеранских льгот не выхлопотала себе. Три года стажа затерялись где-то в бумажном ворохе, а вернее в человеческом равнодушии и безответственности. Их-то и не хватило для исчисления стажа, дающего основание для присвоения звания «Ветеран труда Тамбовской области».

Другая жительница деревни — бывшая учительница Тамара Васильевна Урусова — живет сейчас в ожидании приезда своей дочери и внука. Рядом с ней ее четвероногие друзья — Мухтар и Мишка. Встретили меня дружелюбно — обнюхали для порядка и пристроились у ног, слушая наш разговор. Мухтар достался Тамаре Васильевне от умерших соседей — сердобольная женщина приютила его, он ведь тоже остался одиноким.

О жителях Фроловки отзывается с уважением: «Хорошие, работящие. Меня никто не обижает. Так ведь с людьми надо уметь жить. Если не будешь любить и уважать их, то в ответ такое же отношение получишь». Жизнью своей довольна. Пенсия, хоть и не велика, но ее хватает — много ли пожилому человеку надо?

Сидит около дома на скамеечке, щурит глаза от яркого весеннего солнца. В саду цветут деревья, птицы поют на все голоса. И душа от такой благодати словно возрождается… Что еще надо для хорошего настроения?

Разве что простого вопроса «как живете?» и нескольких сотен метров нормальной дороги. Запросы у фроловцев скромные, как и они сами… Главное — духом не падают. Пошумят, собравшись у плетня, поругают власть, ей же во благо, — и за дело: картошку сажать, кур кормить, порядок вокруг дома наводить. Их трудами, верностью малой родине и жива Фроловка, тогда как на месте сотен, тысяч российских сел уже давно раздольно гуляет ветер. Деревню свою, великую труженицу, любят и жалеют. До конца стоять будут на ее рубежах. И пока хоть в одном доме теплится очаг надежды, не исчезнет она с лица земли.

Фото автора