Лента новостей
Статья25 мая 2011, 17:07

"Чернобыль – наша боль"

Под таким названием в Заворонежской средней школе была проведена встреча молодежи с участниками ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, вдовами ликвидаторов, организованная работниками межпоселенческой центральной библиотеки, Заворонежского районного Дома культуры и Заворонежского сельсовета.

После рассказа о событиях, связанных с аварией на Чернобыльской АЭС, от которой пострадало население Украины, России, Белоруссии, Европы, сопровождаемого показом видеофильма, слово было предоставлено почетным гостям школы.

Непросто донести до сегодняшних подростков трагический смысл того, что произошло 25 лет назад в далеком от наших мест украинском городе. Уж четверть века он мертв, но этот срок – лишь миг по сравнению с тем, сколько веков пройдет прежде, чем зона отчуждения станет хотя бы относительно безопасной для человека…

Николай Станиславович Котляров возглавляет Мичуринское отделение Тамбовской региональной общественной организации инвалидов "Чернобыль". Он знает, что такое радиация не понаслышке. Одним из первых, в начале мая 1986 года, недавний выпускник Тамбовского военного училища химзащиты был направлен в район Чернобыльской АЭС и пробыл там 2,5 месяца.

"Нас погрузили в эшелоны, – рассказывает Николай Станиславович, – и никто не знал, куда мы едем. Думали, что на войну в Афганистан, ведь нам выдали оружие и патроны. Но вскоре стало ясно, что противник, с которым предстояло сразиться, особый: невидимый, но более грозный и коварный, чем думалось.

При взрыве реактора в атмосферу было выброшено 190 тонн радиоактивного урана. В качестве примера. Для обеспечения работы атомного ледокола нужно три–пять килограммов урана в год.

Разместили нас в тридцати километрах от Чернобыльской АЭС. Тогда нам было сказано, что мы практически в безопасном месте, что доза радиации не превышает здесь двести – триста рентген. На самом деле, на улице радиационный фон составлял около тысячи рентген. Замечу, семьсот рентген считаются смертельными для человека. Облучившись, он погибает моментально.

Помню город Припять, когда мы въехали на его улицы. Они были абсолютно пусты. Двери, окна домов открыты, вокруг валяются разбросанные вещи. Лишь домашние животные – кошки, собаки, обессиленные, умирающие, ползали по земле, издавая страшные вопли от боли… Ужасное впечатление… Средний возраст жителей этого города-призрака составлял …26 лет.

Мне вместе с моими сослуживцами пришлось заниматься работами по дезактивации территории, техники, различных объектов. О личной безопасности думать не приходилось. Были у нас маленькие дозиметры, но они не давали реальную картину облучения, так как были запрограммированы на "допустимое" значение – до 25 рентген. А проверить их можно было только с помощью обученного медика на специальном приборе, которого у нас, естественно, не было.

Мало кто об этом знает, но ликвидаторы предотвратили еще одну страшную беду – мощный водородный взрыв, последствия которого даже ученым трудно просчитать… "

В организации, объединяющей чернобыльцев, маяковцев, участников испытаний ядерного оружия, сейчас 104 человека, чуть более двадцати из них, включая вдов ликвидаторов, проживают в Мичуринском районе. За 25 лет организация потеряла каждого третьего. Как сказал Н.С. Котляров, средняя продолжительность жизни ликвидаторов – 50–55 лет. Редко кто живет дольше этого срока.

Геннадий Алексеевич Стрельников тоже помогал укрощать радиационного "зверя".

В тот год Пасху праздновали четвертого мая. А в час ночи, с 4 на 5 мая, за ним приехала председатель Заворонежского сельсовета Т.Л. Мудрак, и на машине повезли Стрельникова в военкомат. За плечами Геннадия была служба в армии, и вот, спустя четыре года, ему вновь пришлось надеть военную форму. Куда предстоит ехать, знал, но, как и многие другие, не представлял, с чем вскоре столкнется.

Три эшелона тамбовчан, в которых ехало 450 человек, 7 мая от- правились в район аварии. Приехав, обосновались в сорока километрах от АЭС. Первое время жили в палатках по десять человек, спали прямо на земле, хотя правилами безопасности категорически запрещалось это делать. Работали в трехстах метрах от станции. Средств защиты от радиации – практически никаких. Первое время респираторы получали через день, потом их стали выдавать через три дня, раз в неделю, а дальше и совсем перестали это делать. О защитных костюмах и речь не шла. Помыться было негде. Из палаток перешли в вагоны, где окна были задраены, и люди задыхались в пыли и духоте. На улице доставала мошкара – место было болотистое. Разные виды работ пришлось выполнять Геннадию. Разгружали цемент, собирали его с земли, строили канал для спуска зараженной воды из переполненной канализации.

Два месяца провел в чернобыльском аду наш земляк. Неразберихи тогда было много. Некоторые солдаты ухитрялись отлынивать от работ, пользуясь отсутствием офицеров. Увы, имели место такие факты далеко не героического характера.

"Я не мог так поступить, – признается Геннадий Алексеевич, – потому что рядом были такие же, как я, ребята, рискующие жизнью. Как бы потом смотреть им в глаза?!.".

И был еще подполковник, заставлявший солдат по три–четыре часа заниматься строевой подготовкой в перерывах между опасной и напряженной работой. Маршировали усталые люди, многие из которых уже были больны, получив опасную для жизни дозу радиации, с серыми, землистыми лицами парадным шагом, взметая в воздух столбы радиоактивной пыли, вдыхая легкими смерть… И такое было, увы…

Но помнит он и другого офицера, майора медицинской службы, который честно выполнял свой долг, заботился о солдатах, старался помочь им чем мог. К счастью, таких честных, самоотверженных и смелых людей было гораздо больше, иначе последствия аварии могли быть еще более тяжелыми.

Когда Стрельников вернулся домой, состояние его здоровья резко ухудшилось. Не выходил из больниц и в 1998 году получил вторую группу инвалидности. Как у всех чернобыльцев, болят мышцы, голова, повышено артериальное давление.

Основная цель, объединившая чернобыльцев в организацию, – защита своих законных прав и интересов.

"Мы оказываем ликвидаторам, вдовам умерших правовую помощь, – говорит Н.С. Котляров. – Сложно выхлопотать пенсию по потере кормильца, так как нужно доказать, что причиной смерти стало заболевание, полученное в процессе работы по ликвидации аварии. Эту истину мы вынуждены доказывать дважды: когда нам дается группа инвалидности, и когда умираем… Приходится обращаться в суды. Практически они не прекращаются, потому что много случаев ущемления прав ликвидаторов, их вдов. Раньше можно было получить направление на лечение в московских клиниках, теперь только в тамбовской больнице. Но ведь у нас в области нет врача-радиолога… Очень трудно приобрести путевку на санаторно-курортное лечение, бесплатные лекарства, многие поэтому перешли на денежную компенсацию льгот. Отменили льготы по оплате коммунальных услуг вдовам участников ликвидации аварии. Выплаты по возмещению вреда здоровью несколько лет не индексировались. Увеличен пенсионный возраст для инвалидов: с пятидесяти до пятидесяти пяти лет. Разбираемся по каждому конкретному случаю".

Николай Станиславович и Геннадий Алексеевич награждены орденами Мужества, многими медалями за участие в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС. Несмотря на тяжелые испытания, выпавшие на их долю, всем смертям назло, они занимаются каждый своим делом, приносят пользу людям, помогают тем, кто нуждается в заботе и защите.

Свой долг они выполнили сполна. И мы должны помнить, чем обязаны этим людям и всем остальным, кто помог укротить ядерного джина.

Но нельзя забывать, что ядерная угроза остается. Подтверждение тому – недавняя техногенная авария на атомном реакторе в Японии. Человечество получило еще один урок-предупреждение. Возможно, последний… Если не одумаемся и не примем надежных мер защиты…

Фото автора.

Автор:Г. Свиридова.