По затянутому пеленой слез задумчивому лицу было понятно, что мысли и душа ее далеки от мирной суеты праздника, уши не слышат фанфар и торжественных речей. Вся она была там, в выжженных порохом и горем сороковых, где осталась ее молодость, ее скомканное войной детство и родной человек…
И приснился мне Господь на пригорке
Давно запланированное, знакомство наше состоялось лишь в середине июля и получилось, прямо скажем, невеселым.
Восьмидесятидвухлетняя пенсионерка Варвара Созоновна Козадаева какой уже год одиноко проживает в однокомнатной квартирке сатинской пятиэтажки, по мере сил борясь с всесокрушающим действием времени. Вот только сил этих практически не осталось.
Рассохшаяся дверь и столь же проницаемые для холода окна, пол, не видевший ремонта с момента сдачи дома в начале 80-х годов минувшего века, обои цвета выцветших васильков явно советского еще периода. В зальчике старый шкаф, диван и столик, похоже, для того только и сохраняемый, чтобы стояла на нем та самая примеченная нами фотография. На другом, еще менее габаритном – иконы и свечи… И никаких признаков цивилизации - ни радио (старенький репродуктор кабельного периода бесполезно красуется на стене), ни телевизора, ни телефона.
Хозяйка квартиры номер 17 долго не хотела пускать в свои «хоромы» журналистов, мотивируя отказ плохим состоянием здоровья. С ним у Варвары Созоновны, как оказалось, действительно дела не блестящие, но, думается, не отнимающаяся рука и изношенное сердце долго закрывали перед нами дверь в квартиру сестры погибшего в боях Великой Отечественной войны солдата.
Украденную войной юность, растворившуюся бесследно на полях беляевского колхоза, и более поздние строительные авралы Вари Козадаевой государство не забыло, отметив ее вклад в Победу медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и несколькими юбилейными. Вот только награды эти при всей их безусловной значимости, уж простите, в суп не положишь и пальто из них не сошьешь…
- Упала я как-то в обморок прямо у двери, - постепенно пошла на контакт собеседница, - и привиделся мне Господь на пригорке. Гляжу, а он стоит ко мне спиной. Беда, думаю, за что-то от меня Бог отвернулся. Потом, чувствую, подхватывают меня какие-то руки и вытягивают на свет!
Человеческие это были руки или еще чьи, Варвара Созоновна не знает. Мы, к сожалению, тоже…
Только не кури, Варька!
«Разбавив» чисто мужскую компанию двух старших братьев, Варя стала третьим и последним ребенком в семье Созона Васильевича и Прасковьи Ильиничны Козадаевых - простой крестьянской семье, каких по России-матушке было разбросано предостаточно.
Аккурат в том же 1930 году грянула в Беляевке, как и по всей стране, коллективизация. Родители в добровольно-принудительном порядке вступили в один из местных колхозов. Туда же почти неизбежно жизненная дорога должна была привести их детей.
Федор, старший из ребятишек, первым разорвал колхозные путы и, отучившись на тракториста, стал работать то ли в Ивановской МТС, то ли в местном совхозе.
Не стараясь смахивать набежавшие слезы, Варвара Созоновна вспоминает: «Приехал Феденька после первого заработка к нам в Беляевку, привез целый мешок зерна!» Целый мешок богатства для живущей, мягко говоря, очень скудно семьи.
Отец умер, когда Варе исполнилось три года. Именно Федя, ее старший и любимый брат, заменил девочке отца.
Улыбчивый симпатичный юноша покорял окружающих своей тактичностью и трудолюбием. Это видно даже на фотографии: парень просто излучал по-детски чуть наивный добрый свет и щедро делился им с окружающими.
Брата Ивана (на три года был помладше), бывало, и строжал, а сестренку опекал и защищал. Все выговаривал: «Ты только не кури, Варюха!»
Несладко девочке пришлось после того, как мать попыталась залатать судьбу новым замужеством. Нищета была такая, что в школу нечего было одеть. В нее, кстати, проходила Варя всего один год, а потом… Потом был труд, труд и труд! Сначала в домашнем хозяйстве, а потом, когда ненасытная война похватала из села мужиков, и в колхозе.
Можно сказать, девчушкой еще, а не девушкой выходила она с подругами в поле, выполняла различные наряды по перевозке, переноске, укладке, сортировке и пр. Учебу в школе, возможно, продолжила бы после войны. Помешал всего один казенный конверт, нанесший Прасковье Ильиничне и Варе (Ивана к тому времени призвали в армию) убийственной тяжести удар. Их сын и брат Федор Созонович Козадаев пал смертью храбрых в боях за Родину 2 февраля 1945 года, всего три месяца не дожив до победного мая.
Чуть позже, уже в мирное время, спецы военкомата вручили Козадаевым последнее «прости» Федора - орден Отечественной войны I степени, которым он был награжден посмертно.
Атаки яростные те
По понятным причинам о фронтовой судьбе старшего брата Варвара Созоновна до сей поры ничего не знала. Где воевал, как погиб, за что награжден?
Используя достижения цивилизации, мы попытались развеять пелену неизвестности над судьбой одного из миллионов советских воинов, отдавших свою жизнь за свободу и независимость родной земли. И нам, несмотря на сжатые сроки, это во многом удалось…
В РККА Федора Козадаева призвали в августе 1942-го, в то время, когда под палящим солнцем вершилась кровавая трагедия наших войск между Волгой и Доном. Куда попал мобилизованный парень, мы ввиду краткосрочности поиска точно установить не смогли. Знаем лишь, где воевал и погиб.
С довольно высокой долей вероятности можно утверждать, что рядовой Козадаев несколько месяцев обучался на военных курсах и лишь потом был отправлен в действующую армию. Да не абы куда, а в ставшую за годы войны легендарной 4-ю гвардейскую Краснознаменную кавалерийскую Ставропольско-Мозырскую дивизию, входившую в состав 2-го гвардейского Померанского Краснознаменного ордена Суворова кавалерийского корпуса.
История этой прославленной части началась в первые дни июля 1941 года, когда под Армавиром и Ставрополем спешно стали формировать 50-ю и 53-ю казачьи дивизии, уже 18 июля, высадившись на смоленской станции Старая Торопа, принявшие первый свой бой.
Практически до конца Великой Отечественной уделом отчаянных кавалеристов стали тяжелейшие марши по болотистой лесистой местности, куда не совала свой бронированный нос механизированная техника.
Так было, например, под Ельней, где еще не маршал Жуков организовал первый эффективный контрудар, заставивший гитлеровцев попятиться назад. Кони падали от бескормицы, в подсумках заканчивались боеприпасы, с воздуха гвоздила конников вражеская авиация… Легко не было никогда.
С августа 41-го командование корпусом принял полковник Лев Доватор, с боями проведший конников огненными дорогами Смоленщины. Доваторцы уходили в оперативный прорыв, громя вражеские тылы и сея среди захватчиков панику.
Немцы не раз пытались уничтожить дерзкие и мобильные дивизии, но они всегда успевали выскользнуть из сжимавшихся клещей окружения.
Именно доваторцы вместе с бойцами дивизии генерала Панфилова стояли насмерть на Волоколамском шоссе под Москвой, а затем выбивали врага в ходе Московской битвы. Затем, уже после присвоения гвардейского звания и гибели 16 декабря 1941 года генерала Доватора, корпус совершил легендарный сорокадневный рейд по немецким тылам в районе Вяземских лесов.
Кавалерист из Беляевки
Весной 1943 года, после тяжелых оборонительных боев на реке Сев, корпус был выведен в резерв Ставки Верховного Главнокомандования, основательно пополнившись людьми, орудиями, минометами, танками и САУ. Скорее всего, именно в этот момент Федор Козадаев и влился в одну из его частей – бывший Добровольческий казачий, а к тому времени 16-й гвардейский кавалерийский полк. Военная специальность у парня была солидная – минометчик.
Потом была Курская битва, бои в Брянских лесах, за которые корпус удостоился ордена Красного Знамени. Битва за Днепр. Освобождение белорусского Полесья. Во всех операциях тактика командования в отношении казаков была одинакова – стремительный прорыв и отсечение противнику путей отхода, разрушение его удаленных от линии фронта коммуникаций.
20 июля 44-го кавалеристы форсировали Западный Буг и перешли советско-польскую границу. Впереди лежала чужая земля. Впереди было еще много тяжелых боев. Еще очень многим бойцам не суждено было дожить до Победы. Не дожил до нее и Федор Козадаев.
В представлении уроженца Беляевки к высшей степени ордена, которым, как правило, награждали только офицеров, написано: «29.01.45 г. (это именно тот день, когда кавалеристы 2-го конного вышли к польско-германской границе) в бою в районе деревни Штрасфорт, будучи наводчиком миномета, Козадаев Федор Созонович подавил один ручной пулемет противника, чем обеспечил продвижение эскадрона вперед.
1-2 февраля 1945 года в бою в районе города Ястров огнем своего миномета прямым попаданием мины разбил немецкую автомашину с боеприпасами и уничтожил 8 гитлеровцев. В момент контратаки противника неотступно вел минометный огонь по наступающей пехоте, в результате чего было уничтожено до 25 гитлеровцев. В этом же бою тов. Козадаев пал смертью храбрых у своего миномета».
Тогда, в снежном феврале 45-го под Ястровом в бой с нашими наступающими войсками вступили две группировки гитлеровцев, пробивающиеся навстречу друг другу. Отчаянные атаки 15-й пехотной дивизии СС «Остланд», 23-й моторизованной дивизии СС «Нидерланд», боевой группы полковника Роге и остатков 59-й дивизии вермахта вынудили перейти 2-й кавкорпус к обороне и какое-то время сражаться практически в окружении…
Спустя месяц, 10 марта 1945 года, вышел приказ №28/н по 2-му гвардейскому кавалерийскому корпусу 1-го Белорусского фронта, в наградном списке которого под номером 6 значилась фамилия гвардии сержанта Федора Созоновича Козадаева, сампурского представителя в рядах прославленной конницы Великой Отечественной войны.
