Лента новостей
Статья8 февраля 2013, 12:12

Горела Волга, и вставала на дыбы земля…

В свои 90 лет Илья Прокофьевич Сушков ещё не растерял бодрость духа и любит побалагурить с соседями или иными гостями, что нет-нет да и заглянут в его домишко. Но бывают моменты, когда он становится молчалив и тихо плачет. Случается это во время просмотра документальных фильмов о Великой Отечественной войне…

ГоворЯт, детство - золотая пора, но не во все времена было истинным такое высказывание. Илья подрастал в годы коллективизации и хорошо помнит, как их семью преследовали сельсоветчики:
- Всё "кулачили" нас: за прадеда моего, у него 150 десятин земли имелось. А из нас какие кулаки? Домишко саманный, шестеро детей по лавкам да один поросёнок в закуте. Всё равно в покое не оставляли…
На игры да забавы у маленького Илюши времени не было. Он учился в школе, четыре класса окончил - по тем годам прямо-таки университетское образование! В доме с раннего возраста работником считался: за скотиной ходил, дрова рубил до ломоты в руках. В свободную от хозяйственных хлопот минутку бежал ловить рыбу, чтобы хоть как-то подкормить младших сестрёнок. А в 12 лет пришло ему время идти в пастухи. Пас и овец, и коров. Поднимался с солнышком, обувал растоптанные лапотки, совал в карман ломоть хлеба и шёл собирать стадо. Платили пастушку пять рублей за сезон, да и то не всегда: деньги-то в деревнях тогда были редкостью. Накормят, напоят - уже хорошо. Когда в доме заводилась какая копейка, её берегли, ждали, когда на селе появится человек, вернувшийся с торфоразработок. Как правило, побывавшие на торфяниках привозили на продажу обувь, прозванную бахилами. Стоила она дорого, но спросом пользовалась. У Сушковых тоже одна пара была: кто успел, тот и надел.

В 1939 году семья Сушковых уехала из Уваровского района в Ростовскую область. Через два года началась Великая Отечественная война. В первые же её дни старший брат Ильи погиб: службу в армии он проходил в Бресте. Тогда Илья явился в военкомат: берите добровольцем на фронт. Его определили в пехоту, сначала отправили под Ростов. Советские войска отступали к Сталинграду:
- Мы шли степями, шли дни и ночи. 70 километров за ночь - такой был приказ. Почему пешком? А там, дочка, таких вопросов задавать не положено, на войне-то. Сказали идти, иди. Дошли до Сталинграда, и бросили нас под тракторный завод.

Сталинград… Это было пекло. Казалось, что горит всё вокруг, даже сама Волга. Кто не верил в Бога, и тот молился. Земля вставала на дыбы, стонала от взрывов. В ней - израненной и утоптанной в камень - нужно было рыть окопы. Солдаты долбили её лопатами, не отводя взгляда от неба, перечёркнутого крестами вражеских самолётов. Падали, прижимались к ней всем телом, когда после короткой передышки начиналась очередная бомбёжка. Потом было то самое проклятое болото, в котором Илья вместе со своими боевыми товарищами просидел неделю: по пояс в холодной вонючей жиже. Но хуже всего было то, что не хватало провизии:
- Мы были всегда голодными, как собаки. Нас старались хорошо снабжать, но… Вот тут мы, там - немцы. Наш самолёт сбрасывает мешки с провиантом на нейтральную полосу. Мы ползём за ними, а эти гады по нам из пулемётов, автоматов. Потом они ползут, мы по ним стреляем. Лошадей ели. Падёт лошадь, убьют её - мы едим. Эх, хорошая моя, не приведи Господь, что творилось…

Знали ли советские солдаты о том, что они не просто защищали один из городов России, а предрешали исход всей войны? Было ли им известно, что Гитлеру необходимо взять Сталинград потому, что является он большим индустриальным городом, а по Волге пролегают важнейшие транспортные маршруты, соединявшие Центр России с южными регионами СССР: с Кавказом и Закавказьем. И что захват Сталинграда позволит фашистам перерезать жизненно необходимые для Союза водные и сухопутные коммуникации, надёжно прикрыть левый фланг наступающих на Кавказ немецких войск и создать серьёзные проблемы со снабжением противостоящих им частей Красной Армии? Может, и знали, политруки проводили свою работу. Только обдумывать военную стратегию и тактику не было ни времени, ни сил. Существовал приказ: ни шагу назад. А там, за спиной, стоял полуразрушенный город, выживали, работали и, как могли, оборонялись старики, женщины, дети…

Бои шли ожесточённые, особенно когда был отдан приказ обходить немцев, брать его в кольцо. Сотнями и тысячами гибли бойцы. Илья Прокофьевич Сушков об этом рассказывает мало и неохотно. Так же, как и о своём первом ранении под Сталинградом:
- Как ранило? Как всех. Там солдаты либо в землю ложились, либо в воду - Волга недалеко была. А я выжил.

Его отправили в госпиталь, потом разрешили погостить дома. Но куда было ехать на побывку? Ростовская область, где жили родители и сёстры, была под немцами. Тогда молодой боец отправился в Моисеево-Алабушку к дяде. За время гостевания ему подыскали невесту, женили. Потом снова фронт, девятая штурмовая бригада 43-го огнемётного Сталинского батальона. Снова километры дорог:
- Считай: Латвия, Литва, Эстония, Польшу клином прошли. Всё пешком. Потом в Восточную Пруссию отправили. Кёнигсберг брали, помню. Подошли к нему, а там леса… И чуть не на каждом дереве снайперы. Сидят и только "пощёлкивают", "пощёлкивают". А куда деваться? Идти надо, не откажешься. А откажешься, повернёшь назад, тебе свои же и пулю в лоб. За измену Родине. Взяли мы Кёнигсберг, вышли за него к морю. Там-то меня и "угостили" враги, как следует. Взрывной волной выбросило за овраг. Десять человек нас было? Ну да. Двое в живых осталось, а остальные ребята… Царствие им Небесное.

В Моисеево-Алабушку Илья Прокофьевич вернулся только в декабре 1945 года. Встретила его не только жена, но и маленькая дочка Антонина. Своего жилья у молодых не было:
- Я ведь на Анастасии Павловне женился-то как? В зятья шёл при супруге. В избу тестя и тёщи, значит. А тут ещё трое деток народилось. Сын Иван, да ещё две дочки: Мария и Надежда. Надо отделяться.
Мужик Илья Прокофьевич рукастый, мастеровой. Взялся ставить дом-пятистенок. Его дочь Мария помнит, как в шестилетнем возрасте она помогала отцу. Сначала гвоздики подносила, потом строгать научилась. Работал бывший фронтовик в колхозе, свинарём был. Труд тяжёлый - за скотиной-то убирать, а особенно если той скотины не один десяток голов. За день так "наломаешься", все косточки болят. Коров стерёг: вспомнилось то время, когда по малолетству в пастушках ходил. Ну а потом, когда дали о себе знать ранения и контузии, его на лёгкий труд перевели - определили сторожем в свинарник. Совсем от дел отойти, отдыхать, "кивая" на свои болячки, Илья Прокофьевич не желал: все трудятся, и я, значит, должен. Хозяином был настоящим, рачительным. Семью в строгости держал, детям, бывало, не раз говорил: услышу, что про вас кто плохое на селе скажет, убью! К труду ребятишек приучал, чтобы лентяев да бездельников из них не вышло. Всех четверых вырастил достойными людьми, особенно двум своим младшим дочкам благодарен: сейчас они о нём заботятся. Пятерых внуков имеет, четырёх правнуков, одну праправнучку.
Гостей встречать очень любит, за стол усаживать, воспоминаниями своими делиться. Но не на всякий вопрос подробный ответ даёт. Вот и сегодня в беседе с журналистами усмешливо приподнимает брови:
- Какая битва самой страшной была? А всякая, упомнишь что ли… Трудно ли после войны приходилось? А вам, молодым, сейчас что, легче? Свои трудности есть и ещё будут. Разве нет? Жизнь она разная. Мне что, я свою дорогу прошёл честно. Вам теперь жить…

Фото автора и из архива И.Сушкова.
Автор:Олеся Харламова