Трёхструнная магия Андрея Горбачёва

Как ни удивительно, но за пределами нашего славного города о тамбовских талантах порой знают больше и лучше, чем здесь, на их малой родине. Даже если эти таланты светятся звездным светом на весь подлунный мир. Но и нам иногда везет. На днях в зале филармонии на концерте в честь 20-летия оркестра русских народных инструментов "Россияне" выступил наш знаменитый земляк — лауреат международных конкурсов, и, как считают многие российские и зарубежные критики, самый виртуозный балалаечник в мире Андрей Горбачев. Который после концерта откровенно поведал нам не только о своей музыке…

— Андрей, титул самого-самого, наверно, дается не случайно. И все-таки есть ли в игре на балалайке такой критерий виртуозности?

— Я считаю мнение критиков — вещь очень относительная. Как сказал кто-то из виртуозов скрипки, после Паганини мы все первые. Но балалайка в ее нынешнем виде — это еще очень молодой инструмент, он стал известен широко немногим более ста лет назад, и за это время не так много успело появиться виртуозов.

— А нам всегда казалось, что это очень старинный русский инструмент…

— Он и был им, но на широкую сцену балалайку вывел и сделал ее по-настоящему универсальным выразительным средством великий музыкант Василий Андреев, создавший первый в России оркестр русских народных инструментов, 150-летний юбилей со дня рождения которого мы на днях отмечали. К этому же приурочен был и нынешний концерт в Тамбове, где в свою очередь оркестр "Россияне" отмечает свое 20-летие.
— Вы выступаете по всему миру, заведуете кафедрой столичной Академии музыки имени Гнесиных и одновременно являетесь профессором Тамбовского музыкально-педагогического института. Как все успеваете?

— Было бы желание. Тамбову я обязан всем, здесь живут прекрасные музыканты, и как раз тамбовская школа открыла многим путь на всероссийскую сцену. А балалайка — это инструмент, в котором постоянно открываются новые возможности. Ее интересно преподавать, с ней интересно экспериментировать, и это ниша, где мы действительно очень многое можем дать всей мировой музыкальной культуре.

— Андрей, за рубежом Вам приходилось выступать перед разной публикой. Как там воспринимают нашу балалайку?

— Действительно, выступать приходилось и на фольклорных фестивалях, и в строгих академических залах, где слушателями были самые высокие государственные деятели, включая даже Королеву Великобритании. Совсем недавно довелось играть в столице Турции Анкаре перед десятитысячным стадионом, и реакция везде самая восторженная и заинтересованная. Ну, казалось бы, зачем тем же туркам наша балалайка? Однако они хотят ее слышать, и я боюсь, что эта заинтересованность в мире сейчас гораздо больше, чем интерес к ней в России — на родине этого инструмента.

— Почему?

— Мне кажется, дело в основах воспитания эстетического вкуса, которое у нас сейчас на самом низком уровне. Увы, но государственная поддержка культуры у нас идет по-прежнему по остаточному принципу. А на главных каналах федерального телевидения цар-ствует лишь дешевая попса. Я даже не говорю о какой-то поддержке нашей фольклорной музыки, о поддержке музыки симфонической, джазовой, рок-музыки — любого настоящего искусства вообще. Не поддерживаете — не надо, но дайте людям хотя бы свободу выбора! А беда в том, что этого выбора люди как раз благодаря такой информационной политике и лишены.

— Что и говорить, культура не вошла в число "приоритетных национальных проектов". Но в чем причина такого отношения к ней нынешнего общества?

— Не общества, а власти. Вот вы вспомните, часто ли представители власти бывают на симфонических, фольклорных, наконец, на рок-концертах? Вы их там практически не увидите. И это очень показательно. Вы знаете, когда я выступал в столице Америки, то с удивлением узнал, что в Вашингтоне существуют два оркестра русских народных инструментов. Играют там не только наши бывшие соотечественники или их дети, но больше половины участников — обычные англоязычные американцы, которые в России никогда не были. И среди них немало представителей власти. К примеру, спичрайтер бывшего министра обороны Рамсфельда играет на альт-балалайке. А один крупный полицейский чин — на бас-балалайке. Приходят после работы и играют, да еще деньги тратят для приглашения солистов на концерты. Потому что это им интересно, в этом есть потребность.

— Это интерес именно к русской балалайке?

— Точнее, это интерес к музыке и культуре вообще! Вот в чем дело. Если бы у наших руководителей была такая потребность в культуре, они бы лучше понимали бы ее необходимость и, наверно, относились бы к ее состоянию в стране иначе. И не думали бы, что нашему народу нужны только дешевые сериалы и только дешевая попса.

— Да, но деятели культуры разве не должны власть убеждать, стучаться во все ее двери?

— Музыканты должны играть, поэты писать стихи, но, наверное, в России действительно и поэт больше чем поэт, и музыкант больше, чем музыкант. Даже который всего лишь играет на балалайке. Но я постоянно стараюсь доказать, что мы и наши слушатели, все наши люди, совсем не такие ограниченные, как о них думают. Совсем другая у нас страна, я убежден в этом. И такие концерты в Тамбове, в других наших городах только больше меня в этом убеждают.

— А что надо сделать, чтобы балалайка, вообще народная музыка, стала бы по-настоящему популярной и в нашей стране?

— Надеть попсовый прикид, и, захватив с собой несколько тысяч евро в кармане, придти на центральное телевидение. Ну а если серьезно, надо, чтобы широкая публика просто увидела, что может балалайка в хороших руках. Нет, не в плясках под фонограмму, а по-настоящему вживую. На балалайке нельзя играть приплясывая! На балалайке играют сидя, это очень непростой инструмент, несмотря на его внешнюю простоту и всего три струны. Но на нем звучат и русские народные темы, и капризы Паганини в авторской редакции, и американский рег-тайм, и даже хард-рок — кстати, часть моего ближайшего концерта будет именно в таком ключе. А говорит это не только о широких возможностях народного инструмента, но и о том, что внутренняя связь различных музыкальных жанров существует, и, дополняя друг друга, они лишь обогащают музыку.

— Андрей, Вы прямо заинтриговали… Когда не поздно начать учиться играть на балалайке?

— Меня отец начал учить с четырех лет. И это правильно. Чем раньше, тем лучше. И если вы хотите стать профессиональным музыкантом, то браться за инструмент надо не позднее четырнадцати лет. Однако если вы играете для удовольствия своего и окружающих, если просто хотите быть в музыке и почувствовать это счастье, — то не поздно никогда. И все же… спешите жить!