Счастливая женщина

(Продолжение. Начало в № 15 от 11 апреля)

Через несколько дней, вечером, к дому Любы подъехала председательская "Волга". Председатель вошёл в дом, зачерпнул кружку воды из ведра и, выпив её залпом, громко спросил:

- Люб, у тебя какое образование?

Люба, стоящая в недоумении с утюгом в руках у гладильной доски, удивлённо подняла брови вверх.

- Ну, ты на кого училась? - переспросил председатель.

- На фармацевта, а что? - пробормотала женщина.

- С завтрашнего дня, нет, вернее, с послезавтрашнего приступаешь к новой должности. Будешь помощницей фельдшера. А завтра передашь весь промтовар по описи Веруне. И витрину с лекарствами с собой прихвати, ни к чему они теперь в магазине. Всё, я пошёл. А, да, о зарплате не беспокойся, не обидим, зайдёшь в управление, всё оформим, как полагается. И ещё, сказала бы своему залётному муженьку, пусть хоть забор починит, непорядок.

Он развернулся и вышел вон. Хлопнула дверца машины, и “Волга”, поднимая клубы пыли, рванула с места.

- Но, Антон Иванович, как же так, мне бы подумать, с мужем посоветоваться, - выбежала было Люба из дома, но начальства уже и след простыл.

Этим же вечером, позже, как обычно, зашла Вера. Рассказав ей о визите председателя, Люба вопрошающе взглянула на подругу.

- Всё нормально, Люб, не волнуйся, это же хорошо. Хватит тебе за прилавком стоять. Сама знаешь, не по душе тебе это дело. Иди и даже не думай.

- А что Коля скажет, а если ему не понравится? Да и вдруг ночью кто заболеет, на кого я детей оставлю. Нет, нет, определённо я не справлюсь, не смогу, - беспокоилась Любаша.

- А что Коля скажет? - передразнила её подруга. - Да ни хрена он не скажет, начихать ему на тебя. А за ночные дежурства не беспокойся, я за детьми пригляжу.

- Да ты и так, Верочка, во всём помогаешь, ещё и магазин весь на себя берёшь. И с детками вон. Спасибо тебе, родная моя, за всё.

- На то мы и подруги. Что бы ты без меня делала, а я без тебя. Пойдём, детей уложим, чайку попьём на веранде, и ты сделаешь мне приятное, почитаешь вслух своего Есенина. - Эх, "Хороша была Татьяна, краше не было в селе", - потягиваясь и раскинув руки, Вера встала с порога, на котором беседовали женщины, и пошла в дом купать и укладывать спать Любиных детей.

На следующий день Любе надо было выходить на новую работу, всю ночь она не спала. Очень волновалась, переживала, справится ли, сработается ли с фельдшером Вениамином Петровичем? Вспоминала названия лекарств, на всякий случай полистала медицинскую энциклопедию. И в конце концов, а что скажут люди, эти сразу наплетут от скуки всякие небылицы, им чем бы только языки не почесать у колодца, а потом доказывай мужу, что ты не при чём. "Ну, ладно, спать, - приказала себе под утро Люба, - что будет, то будет".

Рано утром Люба пришла в фельдшерский пункт. Дверь открыла своим ключом, вчера выдали в правлении. Зайдя в помещение, сразу отметила, что ещё нет скамейки для посетителей и в кабинете не прибрано. Люба набрала в колодце ведро воды, добавила хлорки и принялась за уборку. Всё должно быть чисто и стерильно. Когда Вениамин Петрович с саквояжем в руках к девяти утра пришёл на работу, то был приятно удивлён. В кабинете пахло хлоркой, в коридоре горела кварцевая лампа, но это его и радовало. Красивая маленькая женщина в белоснежном халате расставляла на стеклянной витрине лекарства. В шкафу лежали новые перевязочные материалы, а на столе дымилась чашечка горячего чая.

- Спасибо, господи, я думал, что всё будет гораздо хуже. А так всё очень напоминает знакомую больничную обстановку. Так может всё наладится и будет хорошо.

- Здравствуйте, - прервала его размышления Люба, удивлённая тем, что доктор, зайдя две минуты назад, даже не поздоровался. "А ещё интеллигент называется", - вспомнила она слова Веры.

- Доброе утро, конечно же, доброе утро, - весело сказал фельдшер - Простите, не знаю, как вас по батюшке?

- Любовь Васильевна, - просто ответила Люба.

- Да, да, здравствуйте Любовь Васильевна, очень приятно. Спасибо за работу, это очень хорошо. И за чай тоже большое спасибо.

Люба вытащила белый халат из шкафа и подала доктору. Тот снял пиджак, повесил его на вешалку, помыл руки и, надевая халат, спросил:

- Откуда он, ещё вчера его тут не было.

"Вчера тут много чего не было, и меня в том числе", - подумала Люба, но вслух сказала:

- Мне подруга сшила ещё позавчера, как только узнала, что я у вас работать буду.

Выпив чай, Вениамин Петрович велел Любе собираться. Он решил первым делом зайти в детский садик и осмотреть всех малышей.

КАК И ПРЕДПОЛАГАЛА Люба, сплетни понеслись по деревне со скоростью света. У колодца собралось целое собрание, и что только не болтали о новом фельдшере и Любе. Но она твёрдо решила продолжать работу. Что бы там ни говорили. Тем более, что народ пошёл в пункт с завидным постоянством. Люба целыми днями мазала зелёнкой ссадины, перевязывала разбитые коленки, мерила давление бабушкам и дедушкам и терпеливо выслушивала бесконечные жалобы на жизнь бедных стариков. Вениамину Петровичу тоже не приходилось скучать. Часто его вызывали прямо в поле, если там что-то случалось, и тогда он брал свой саквояж и ехал на помощь людям. За ним ещё после самого первого визита в детский сад закрепилось прозвище, вернее не прозвище, а имя. Его имя детворе и старикам трудно было выговаривать, и они называли его на свой лад, Витамин Петрович. Так все в деревне и стали его называть Витамин, и он не возражал, ему даже было приятно.

В редкие минуты затишья сослуживцы пили чай и потихоньку открывались друг другу. Люба рассказала, что у неё двое детей, муж работает в Москве, а Вениамин, что работал доктором в городской больнице. Был женат, но жена уехала отдыхать в Евпаторию и познакомилась там с мужчиной, детей у них не было, поэтому их быстро развели, и она отправилась в другой город со своим ухажёром. А Вениамин Петрович, не находя себе места, очень переживал. Ведь кроме работы и жены ничего не имело смысла в его жизни. Так он промаялся полгода, пока не подвернулся случай сменить обстановку. На время или навсегда - он пока не решил, как получится.

Когда истёк срок вахты в Москве и муж Любы Коля должен был приехать, Люба начала волноваться, но он не приехал. К Любе заехал его сослуживец Вася на новеньких "Жигулях", передал немного денег и сказал, что Коля приедет в следующий раз. Так уже случалось, и Люба не придала этому никакого значения. Всё так же по вечерам они встречались с Верой и Надей, болтали, читали стихи вслух и даже починили забор, сами, без мужиков.

ПРОШЕЛ ВТОРОЙ месяц, и Люба, уже не на шутку взволнованная, ждала Колю. А вдруг что-то случилось. Господи, и никто не сообщил. Мало ли что там в Москве происходит, по телевизору показывают: рушится всё, и под завалами гибнут люди, а опознать их некому. Сердце подсказывало: что-то случилось. Люба узнала, что Вася уже вернулся домой. И даже не заехал к ней! Не передал ни весточку, ни денег. Что делать? Вместе с Верой они позвонили жене Васи, та была чем-то озабочена и велела девчатам приходить к ним домой, мол, не телефонный разговор. У Любы ёкнуло сердце: беда.

- Успокойся, Любочка, если бы что серьёзное случилось, давно бы сообщили, а раз молчат, то всё нормально, - уговаривала Вера перепуганную Любу, пока подруги бежали два километра в соседнюю деревню, где жил Вася.

- Ну, рассказывай, - даже не сказав здравствуй, с порога, еле дыша, скомандовала Вера Васиной жене Кате.

- Любаш, ты только не волнуйся, с ним всё в порядке, он жив, здоров, - робко начала та, чем вызвала у Любы волнение ещё больше. - Ты не волнуйся, Люб, - всё повторяла и повторяла Катя, пока Вера не выдержала и не крикнула на неё:

- Говори! Чего мямлишь?

- Он себе там бабу нашёл, живёт с ней на квартире, она беременная, уже на третьем месяце, - выпалила Катя, сняла с головы платок, приложила его к лицу и заревела, всхлипывая и причитая: - Вот гад, вот сволочь.

Вера смотрела на Катю круглыми глазами, как будто не веря своим ушам.

А Люба, постояв пару секунд с каменным лицом, резко повернулась и, выскочив за дверь, побежала без оглядки, напрямик, через дощатый мостик на реке, домой. Не разбирая дороги, она бежала и бежала, ничего не замечая кругом, ни о чём не думая, просто, чтобы не задохнуться, чтобы не разорвалось сердце. Ветер, ветер в лицо, вот что ей сейчас было нужно. Больше ничего.

Забежав в дом, она осмотрелась кругом. Дети сидели за столом и рисовали. Люба подбежала к столу, схватила сначала сынишку, потом дочку, встала перед ними на колени, крепко обняла их руками и начала целовать, то одного, то другого в губы, в щёки, в лоб, в ушки, а сама приговаривала:

- Милые вы мои, любимые вы мои, родные вы мои, хорошие, дорогие.

Ребятня, ничего не понимая, хлопала глазами и то и дело спрашивала:

- Что случилось, мамочка? Что-то с папой?

- Да что вы, всё в порядке, просто он ещё поработать остался. Это я так, вы не волнуйтесь, люблю я вас очень. Вот и не сдержалась, - отвечала Люба, а по щекам предательски струились слёзы.

В это время в дом вбежала запыхавшаяся Вера. Она почти что сразу кинулась вслед за Любой, но та бежала слишком быстро. Вера подняла Любу с колен, усадила ребят обратно за стол.

- Вы чего такие перепуганные, детишки, так это ж мать от радости ревёт, ей сегодня премию выдали на работе, вот она и рада. А вы рисуйте, рисуйте, а мы с ней на воздух выйдем, а то вон у неё аж дух захватило.

Когда Вера вывела Любу на улицу, та покачнулась и начала терять сознание. Вера успела её подхватить, посадила на скамеечку и побежала за доктором.

- Только ты не спеши, Витамин Петрович, потихоньку иди, не привлекай внимания. И халат-то не надевай, и саквояжик свой не бери, чтоб никто и не понял, что случилось. А то начнутся расспросы, и пойдёт, поедет. Ей и так плохо. Нельзя сейчас, чтобы кто-то знал об этом. Да и ты помалкивай, ясно?

- Да что вы, Вера Александровна. И речи быть не может. Конечно же, всё как надо сделаем. Где она?

- Там у дома, на скамеечке сидит, бледная, как мел, и сознание теряет. Вы уж помогите.

Доктор подошёл к Любе, она действительно была очень бледной. Сидела на скамейке с опущенными вниз руками и смотрела куда-то вдаль потухшим взглядом. Он сел рядом, взял за запястье и пощупал пульс. Её рука так и оставалась вялой, она даже не посмотрела на него.

(Продолжение в следующем номере)